Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана

Чиркудай тут же подставил свою. Тохучар тоже и чуть помедлив, Субудей. Хоахчин, разлив им кумыс, уселась под стенку и стала наблюдать, как они едят.

– Где ты достала кумыс? – поинтересовался Чиркудай.

– Выменяла на халат моего мужа.

– А ты кто? – спросил Субудей, не переставая жевать. – Я тебя не помню.

– Зато я тебя помню, разбойника, – недовольно проворчала Хоахчин, усаживаясь поудобнее. – Все время меня дразнил, басурман. А еще сын Джарчи.

– Ты знала моего отца?

– И отца, и твою мать знала. Она мне дальней родственницей приходилась. Красавица была. Её Джарчи отбил у самого Тургутай-Хирилтуха. А потом, после того, как родился Джелме, в курене появился Агучу и стал к ней приставать. Но что-то у них с Джарчи произошло, после чего Агучу несколько дней ходил с синяками… Ох, и невзлюбил он Джарчи после этого. Но боялся. А как ты родился, так она и умерла. Разбойник, больше ничего.

Субудей нагнул голову, и уставился взглядом в кошму, как нашкодивший мальчишка. А может быть, он вспоминал свое детство.

– Да вы все разбойники, как я погляжу, – махнула рукой старуха и опять взялась за бурдюк. – Давайте чашки.

Чиркудай окликнул караульного. Как только в юрте показалась голова нукера, он строго сказал:

– Завтра скажи Газману, чтобы дал вот этой женщине десять овец.

Нукер кивнул головой.

– И передай моему Барибу, чтобы он тоже дал ей десять овец, – вскинулся Субудей.

– Да зачем мне такое богатство, – махнула рукой Хоахчин, – у меня и зубов-то нет, чтобы мясо есть.

– И ещё, – добавил Чиркудай: – Пусть Газман найдет хорошую юрту для неё и поставит в курене.

Нукер понимающе кивнул головой и скрылся.

– Она совсем одна, – пояснил Чиркудай друзьям.

– У тебя ничего нет? – спросил у старухи Субудей.

– А мне ничего и не нужно. Жить осталось совсем немного.

На улице вновь послышались голоса. Полог задрался и внутрь нырнул Темуджин. Следом за ним протиснулись огромные Джелме и Бельгутей.

– Ага! – торжествующе пропел Темуджин: – Сейчас мы вам поможем съесть вашу баранину, – и нашарил в котле кусок.

Джелме с Бельгутеем отказались от еды, присели под стенкой, недоуменно посматривая на старуху, сидевшую напротив.

Прожевав, Темуджин поднял глаза и увидел Хоахчин.

– А ты откуда?..

Хоахчин, склонила голову набок, как птица, и негромко сказала:

– И тебя помню…

Темуджин вопросительно посмотрел на Чиркудая.

– За юртой мы ели её мясо и пили её кумыс, – кратко сказал Чиркудай. Темуджин замер, очевидно, опять навалились воспоминания. Они просидели, не говоря ни слова, минут пять. Вздохнув, Темуджин поднял глаза и, посмотрев на вход, крикнул:

– Дежурный!

В юрту всунулась голова нукера.

– Завтра вот этой женщине дашь десять баранов!

Субудей не выдержал и захохотал, упав спиной на кошмы. Темуджин непонимающе уставился на своего командира, перевел взгляд на Чиркудая, у которого дернулись губы, на едва сдерживающего смех Тохучара.

– Я что-то не так сказал? – тихо и настороженно спросил Темуджин.

– Джебе и Субудей уже дали ей по десять баранов, – объяснил дежурный нукер.

Темуджин сморщился и тоже захохотал, свалившись на кошмы. Джелме и Бельгутей ничего не поняли, но стали улыбаться вместе со всеми.

– Все разбойники, – махнула рукой Хоахчин и опять взялась за бурдюк. – Давайте чашки.

Первому налила еще вздрагивающему от смеха Темуджину, потом Джелме и Бельгутею. Друзья отказались от питья. Они были сыты.

– Ничего, – громко сказал Темуджин, отпив из чашки, – овцы тебе не помешают, – и, посмотрев на друзей, посерьезнел, покрутил пальцем кончик бороды и жёстко сказал: – Одну тысячу тайджиутов я отдаю Джебе. Остальных восемьсот мужчин – Тохучару.

– Мне как обычно – ничего, – буркнул Субудей.

– Ладно, ладно, – остановил его Темуджин. – У тебя уже полторы тысячи, – помолчав, он продолжил: – Нам стало тесно. Я решил устроить четыре куреня в малом конном переходе друг от друга, – посмотрел на друзей и пояснил: – Вы втроем встанете одним куренем на южной стороне равнины. Джелме с Бельгутеем с ещё двумя тысячниками – на западном. Полки из новеньких – на севере. А я останусь здесь, – окинув взглядом соратников, он уточнил: – Завтра и переселяйтесь.

– Понятно, – сказали командиры.

Действительно, табуны коней и отары овец стали мешать друг другу. Да и разросшийся курень невозможно было обойти пешком.

Темуджин поднялся, показывая, что летучее совещание окончено. Командиры тоже встали. Одна Хоахчин продолжала сидеть у стены.

Сделав шаг к выходу, Темуджин замер и с расстановкой отчеканил:

– Клинок принадлежит победителю, – и шагнул на улицу.

– Я так и знал! – возмущенно крикнул Субудей в спину Темуджина. Чиркудай не понял, обиделся друг или нет. Он посмотрел на Субудея, но ничего не определил по его лицу. Джелме вздохнул, махнул рукой на прощание, и тоже вышел вслед за нойоном.

– Что это за клинок такой? – загорелся Тохучар. – Давай, показывай, – насел он на Чиркудая.

Чиркудай подтащил к себе хурджун и вынул из него ножны с оружием. Тохучар внимательно стал рассматривать лезвие и клеймо. Выдернув у себя волос из головы, он положил его на жало клинка и подул. Волос распался надвое.