Джебе – лучший полководец в армии Чигизхана

– Да, да. Яки. На них же не воюют. Но я не хочу выяснять, где ты научился всему необычному. Может быть, ты и правда сын или внук черного духа, как говорят люди. Или его брат. Быть может, тебя недаром окрестили у тайджиутов «Меченый», я не знаю, – Темуджин помолчал с минуту и продолжил:

– Мое подозрение в том, что ты слишком многому научился за такой короткий срок. Я не верю, что ты родственник дьявола. Я знаю, что ты человек. И что ты предан мне. Но ты очень непонятный, Джебе. Многие тебя боятся. Но не я и не Субудей. И это хорошо. Возможно, я не захочу даже знать, как и где ты этому научился. Но я не люблю неизвестности. Ты мне когда-нибудь расскажешь о себе? – и он вопросительно посмотрел на Чиркудая.

Чиркудай помедлил и согласно кивнул. Темуджин махнул рукой:

– Ну ладно. Я не хотел сегодня об этом… Но… Не люблю, когда мои товарищи не знают моего отношения к себе. Поэтому я говорю тебе и Субудею, что при всех ваших непонятностях, я вам обоим верю больше всех, – он посмотрел на Субудея и невесело усмехнулся: – Ты тоже непонятен для меня. Немного меньше, чем Джебе, но… – помолчав, спросил у Субудея: – У тебя есть еще один верный человек, который умеет молчать?

Субудей без слов утвердительно кивнул головой.

Темуджин поморщился, нервно почесал плечо и неожиданно спросил у Чиркудая:

– Рана болит?

– Не сильно, – ответил Чиркудай. – Почти не чувствую.

– Это хорошо, – одобрительно сказал Темуджин и опять задумался. Через минуту он неторопливо сообщил:

– Никто не нашел выхода из нашего положения. Я немного подумал и решил, что вы можете помочь всем нам. Других таких, как вы, в моём тумене нет. Ты, Субудей, для этого не годишься. У тебя слишком хитрое лицо. А вот Джебе… Джебе может поверить кто угодно. У него на лице написано, что он не умеет врать. Этому нельзя научиться – глаза всегда выдают человека.

Я хочу поручить вам очень опасное дело. Его нельзя поручить никому другому. И меня никто не поймет кроме вас. Начнет спорить или подумает, что у меня стало плохо с головой.

Субудей хмыкнул, но промолчал. Темуджин тоже усмехнулся. Чиркудай никак не отреагировал на это утверждение Темуджина, который стал говорить дальше:

– Ты, Субудей, тихо позовешь еще одного надежного человека. Много здесь не нужно. И ночью, чтобы никто не увидел, вы пойдете в лагерь Джамухи, – Темуджин внимательно посмотрел, как отреагируют его соратники на такое предложение. Но Субудей сидел с таким же, как у Чиркудая, каменным лицом.

– Ты, Субудей, останешься недалеко от лагеря, и будешь ждать Джебе, который проползет между врагами, как змея, найдет юрту Джамухи и скажет ему то, что я передам, – он опять замолчал и внимательно посмотрел на друзей. Но они не изменились в лице. Темуджин удовлетворенно покивал головой и спросил у Чиркудая:

– Не боишься?

Чиркудай помедлил и твердо ответил:

– Нет.

– Тебя могут убить или сварить живьем, как сегодня Джамуха приказал сварить в котлах семьдесят нойончиков, – Темуджин посмотрел на Субудея. – Ты их так называл?

Субудей сжал губы и осуждающе покачал головой, но опять промолчал.

– Ну что, и сейчас не боишься?

– Нет, – повторил Чиркудай.

Темуджин усмехнулся и грустно сказал:

– Да… Таких, как вы, у меня больше нет. Еще в кузнице у Джарчи я понял вас, – и неожиданно горько воскликнул, подняв голову к дымовому отверстию: – Вечное Синее Небо, как мне не хватает мудрости Джарчи!

Чиркудай заметил на глазах Темуджина слезы, но не удивился этому. Субудей нервно заерзал.

– Ладно, – махнул рукой Темуджин. – Только перед вами я и могу плакать, зная, что это умрет вместе с нами, – он вытер слезы и сказал, обращаясь к Чиркудаю: – Я скажу тебе, что передать Джамухе, и он тебя за это может убить – или сразу, или медленно, – и, повернувшись к Субудею, строго сказал: – Но вы будете его ждать до тех пор, пока он не придет или пока вы не убедитесь, что его нет в живых, ясно?!

– Понял, мой хан, – Субудей согласно склонил голову.

Субудей, незаметно для других поманил Тохучара. В лощине уже стемнело, и они втроем, незаметно выйдя из своего лагеря, крадучись прошли вдоль скал в степь. Через каждые десять-двадцать шагов им приходилось ложиться на землю и затаиваться, прячась сначала от своих дозоров, потом, от чужих. Нукеры, охранявшие стойбище Джамухи, были трезвые. Значит действительно весь этот шум у противника – хитрость.

Подползли к валунам, из-под которых торчали кривые кусты, и рассмотрели в пятидесяти шагах крайние юрты. Субудей немного придержал Чиркудая за рукав, будто прощаясь, и отпустил. Тохучар лежал на земле не издавая ни звука. Он не сказал ни слова, с тех пор, как они выбрались из ущелья. И хотя не знал, зачем они здесь, но послушно исполнял все приказы Субудея, догадываясь, что у них особое задание.