Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007 (ЛП)

В войне двух женщин он до конца пытался сохранять нейтралитет, однако с каждым днём делать это ему становилось всё труднее. Это была та война, к которой он не был готов и на которой попросту струсил. Он успешно противостоял и СМЕРШ, и Ле Шиффру, и господину Бигу, но определиться с тем, на чьей стороне ему играть — на стороне Мэй либо Тиффани — не смог. Со временем Тиффани утратила свою беззаботность, а Мэй — уравновешенность. Бонд стал раздражительным на работе и вялым в постели. М. чувствовал, что у него проблемы, но пока ничего ему не говорил. Бонд по-прежнему любил Тиффани, однако она всё больше нервировала его. Как-то она вела «Бентли» и помяла крыло машины. Прежде Бонд отнёсся бы к этому с иронией, теперь же он вспылил. Видя, что это какой-то замкнутый круг, он сделал то, чего до сих пор никогда не делал: обратился за советом, касающимся его личной жизни, к стороннему человеку — Биллу Таннеру: тот был мужчиной семейным и вполне здравомыслящим. Совет коллеги был бескомпромиссным: или, или. Либо Бонд женится, берёт на себя хозяйство по дому и увольняет Мэй, либо остаётся без Тиффани. Третьего не дано.

Слова начальника штаба оказались пророческими: совместное существование Мэй и Тиффани становилось невозможным. Тиффани всё чаще спрашивала себя, что давала ей жизнь с Бондом. Да, она по-прежнему любила его, но что имела взамен? Друзей в Лондоне у неё не было, а когда он уходил на работу, то она оставалась либо одна, либо в компании «этой суки» Мэй. Своих денег у неё также не было. Бонд, конечно, дарил ей подарки, и даже весьма дорогие — бриллиантовую заколку от Картье, большой флакон духов, нижнее бельё из шёлка и другие, однако в остальном он был достаточно экономен, а она к этому не привыкла. Она любила тратить столько, сколько хотела, теперь же такой возможности у неё не было. Она даже помаду не могла себе позволить купить без того, чтобы предварительно не согласовать это с Бондом. И хотя никто из них не желал споров, особенно по финансовым вопросам, они всё же случались, и неоднократно. Поэтому, когда Бонд получил своё новое задание, то несмотря на то, что выглядело оно скучным и рутинным, он испытал невероятное облегчение.

Задание заключалось в том, чтобы организовать наблюдение за британским министром, собирающимся провести свой отпуск в Эз-сюр-Мер* Министр был гомосексуалистом — «одним из тех», как выразился М. Бонд должен был пронаблюдать, чтобы никто из иностранных агентов не попытался соблазнить его — с тем, чтобы потом шантажировать. Такие случаи в мировой практике уже были. «Скандал лучше предотвратить, чем потом улаживать», — пояснил Бонду М.

Когда Бонд сообщил Тиффани, что едет во Францию, то та неожиданно попросила взять её с собой. «Всё, что мне нужно, это бикини и номер в „Негреско”*, — сказала она. — Я ведь нетребовательная девушка — ты знаешь». Это звучало соблазнительно, но Бонд ей отказал. Он понимал, что это может создать опасный прецедент — Тиффани будет проситься на каждое его задание и со временем создаст ему проблемы.

На всё задание у Бонда было пять дней. Он должен был присматривать за лидером нации неофициально, но задача облегчалась тем, что у того был личный детектив со Скотланд-Ярда, которого знал Бонд и который поведал ему о людях, с которыми министр собирался встретиться на курорте. Прибыв в Париж, Бонд тут же проверил переданный ему список у Рене Матиса из Второго бюро. Одним из будущих посетителей министра был некто Анри — человек, известный французской полиции, как неофициальный мужчина-модель, ранее судимый за кражи и мелкие правонарушения, связанные с наркотиками. Годом ранее он подозревался по делу о смерти служащего американского посольства и об утечке информации о НАТО. Прямых улик против него не было, но Матис сказал, что он был не тем человеком, с которым стоило бы водить дружбу.