Джеймс Хэрриот. Биография

Милая девочка, спешу заверить, что ваше чувство раскаяния совершенно излишне. Я уж извиняться передо мной, ветераном тысяч преждевременных исчезновений и стольких же мрачных и безнадежных рассветов, просто смешно. Вы описываете себя как «жалкую кучку в дамской комнате». Что ж, это описание вполне подходит и мне, только замените «дамскую» на «мужскую», или «дальнюю комнату в доме у друзей», или «заднее сиденье машины», или, в одном случае, «угол теннисного корта».

Позвольте мне также заверить вас, что люди, два часа хлеставшие шампанское, а потом набросившиеся на вино, скорее всего, не обратили внимания на ваше «ужасное поведение». Лично я помню все как в тумане.

Смутно припоминаю, что два человека из «Майкл Джозеф» произносили какие-то невразумительные благодарственные речи, а я, говорят, в ответ пролепетал несколько невнятных слов. Я честно не помню, как не помнят очень пьяный Тристан и большинство других.

Но я помню нашу встречу в самом начале, и это было чудесно!

Всего наилучшего,

Джеймс Хэрриот.

Джил получила еще один сувенир на память о том незабываемом вечере. Ларри, карикатурист, чьи блестящие иллюстрации украшают каждую главу в книгах Хэрриота, тоже присутствовал на приеме. Узнав, что Джил — врач, он нарисовал для нее карикатуру: игла на конце огромного шприца вонзается в не менее внушительный зад. Он набросал рисунок за несколько секунд, произведя ошеломляющее впечатление на Альфа. Для него рисование — как и математика — всегда оставалось тайной, покрытой мраком.

У меня же есть причины помнить тот вечер: тогда я впервые услышал «маниакальный смех» в исполнении Брайана Синклера, который так часто описывал нам отец. После приема мы, шатаясь, брели в сторону нашей гостиницы, и он дал себе волю. По улицам Лондона разносились зловещие первобытные вопли, и, слушая их, я был несказанно рад, что издает их всего лишь наш старый добрый «дядюшка Брайан». В душе он остался все тем же веселым озорником.

Четвертая книга, «Ветеринар за работой», вышла в 1974 году, на этот раз тиражом 20 000 экземпляров, и вновь имела большой успех. Читатель знакомится с невероятным Гранвиллом Беннетом, в главе 25 описывается деревенский матч по крикету на безнадежно покатой и неровной площадке. Альф, большой поклонник крикета, был очень горд, когда получил письмо от сэра Леонарда Хаттона, которого считал величайшим йоркширским и английским бэтсменом. Ему явно понравилась глава. В письме от 26 февраля 1976 года говорилось:

Только что прочитал вашу новую книгу. Позвольте отметить великолепное описание крикетного матча. Он напомнил мне пару моих ранних выступлений в Йоркшире.

Благодаря вам два мрачных февральских вечера наполнились весельем и радостью, спасибо большое. Я хорошо знаю людей, среди которых вы живете. У нас в крикете тоже такие встречаются.

Вот в чем основное преимущество Альфа. Его книги были не просто собранием рассказов о животных и ветеринарах. Истории из его практики служили фоном для описания самых разных занятий и событий, любой мог найти в его книгах что-то интересное для себя.

Альф продолжал писать, и с каждой книгой росла его уверенность в своих силах. В романе, отвергнутом в 1967 году, он уже пытался использовать ретроспективные вставки и вернулся к этому приему в двух своих следующих книгах — «Жаль, ветеринары не летают», которая вышла в 1976-м, и «Ветеринар в панике», которая появилась на полках магазинов в 1977-м. Он теперь пользовался таким успехом, что «Майкл Джозеф» выпустил в печать 60 000 экземпляров «Жаль, ветеринары не летают», и их смели с полок в мгновение ока.