Джейн

Княжна приказала конюху заехать на базар. Побродив между рядами, Катарина подобрала обувь для незнакомки. Кучер был удивлен новой служанке у княжны, но та, оборвав все его домыслы, ответила, что в столице прислуга будет стоить дорого, а она уже потратилась на целителя. И денег ей за это никто пока не отдал, но она не собирается сидеть и ждать, когда ей вернут долг.

– Пусть это будет на их совести, – сказала она, – но дома объясни отцу, что мне бы не мешало прислать еще денег.

На базаре Катарина, невзначай заговорив с продавцом обуви, спросила, не пропадают ли в их городке люди. Продавец удивленно вскинул брови, но княжна тут же успокоила его. В местах, откуда она едет, очень часто пропадают девушки и непонятно, кто их ворует. Поговаривают, что драконы, но она в этом сомневается, скорей всего, лешие из лесов или русалки из озер.

Продавец, огляделся по сторонам, будто в поисках нелюдей. Не увидев оных, успокоился и, улыбаясь, ответил, что был один случай, но и то, как потом выяснилось, парень из соседней деревни украл девушку из их городка и тайно на ней женился. Когда родители их поймали, было уже поздно.

Обрадованная княжна села в карету и приказала кучеру трогать. Они и так отстали. Дорога тоже оказалась для княжны чистым испытанием, Нэйра то и дело тыкала пальцем за окно и спрашивала, что это такое. За неделю их пути княжна ненавидела уже эти слова всеми фибрами души. Кучеру она объяснила, что новая служанка немного не в себе и все забывает, но зато очень хорошо знает свою работу. Кучер передернул плечами в недоумении и отвернулся, его меньше всего интересовала прислуга госпожи. А то, что девушка была странной, так он и не такое видел в своей жизни.

Вокруг повисла гнетущая тишина, Фасия смотрела на мужа и ему даже показалось, что он увидел промелькнувший страх в чужих серых глазах. Она вырвалась и попятилась от мага.

– Какая я?

– Мне нет разницы, как ты выглядишь сейчас. Я люблю тебя.

– Ты мне лжешь! Значит, все это время ты целовал и занимался любовью с другой женщиной!

Фасию накрыла волна гнева, такой маг еще не видел ее. Ревность завладела ее сердцем, она сыпала на мужа проклятиями и оскорблениями. А он стоял как идиот и не знал, что ей ответить. Если сказать, что его тошнит от ее нового образа, то она не даст дотронуться до себя, потому что стала другой. Что он мог ей тогда сказать?! Как успокоить?! И ему ничего не оставалось, как зажать ее в своих руках и дать вылить на него всю свою боль от случившегося.

Она рвалась, трепыхалась, как птица, пойманная в сети, а когда обессилила, разрыдалась в объятиях мужа. Он стал гладить ее по голове и шептать слова любви, говорил, что попытается снять с ее руки артефакт Красных драконов, но оба они понимали, что давно умерли те, кто знал, как работает данный артефакт. Обращаться к ныне живущим драконам было бы глупо только по той причине, что они на дух не переносили напоминания о Красных драконах. Они сильно поплатились за свою гордыню, оставшись без духа истинной пары.

Придя домой, Фасия бросилась к зеркалу, да так и застыла возле него с широко раскрытыми глазами. Она осторожно потрогала пальцами свое некрасивое лицо, как бы удостоверяясь, что это она, и силы покинули ее. Муж успел подхватить и отнести ее на кровать. Попытка влить в нее магию не увенчалось успехом, артефакт блокировал любое воздействие, мало того, маг не чувствовал и магию Фасии. Это был еще один удар, о котором ему еще нужно было рассказать жене, когда она очнется.

Три дня она пролежала, рыдая в постели, но терпению мага пришел конец, он схватил ее и отнес в ванну. Срывал и бросал на каменный пол ее грязную, пропитанную потом одежду, не забывая отбиваться от ее слабых попыток вырваться. Когда она осталась совершенно голой перед мужем, он перехватил ее за талию и нашлепал по пухлой попке, удивившись тому, что она довольно-таки аппетитная. Ошарашенная таким обращением Фасия примолкла и лежала в ванне, с восхищением смотря, как муж рвет на себе одежду и опускается к ней ванну в возбужденном состоянии. Он любил страстно, казалось, ими завладело какое-то совместное безумие. Из ванны он перенес ее на кровать и всю ночь ее тело извивалось от ласк.

Уставшие и счастливые, они уснули под утро и маг, прижав жену к себе, думал, что все беды миновали. Но каким же он был глупцом. С каждым днем им все больше овладевала тоска по Фасии, той рыжей шалунье с лучистыми зелеными глазами. И он ничего не мог с собой поделать, только ночь давала облегчение.

Вдыхая запах тела, окутанный жасмином, шептал жене, как любит, а у самого рвалась душа на части, из глаз текли предательские слезы, которые он быстро старался смахнуть. Фасия. Его любимая Фасия все чувствовала, а он, глупец, не понимал, что она страдает еще больше.