Джейн, анлимитед

– Собаки не умеют разговаривать, – изрекает Джейн в потолок.

«А я и не разговариваю! – поясняет он. – Заметь, ты воспринимаешь меня разумом, а не ушами».

– Что? Повтори еще раз.

«Я обращаюсь к твоему разуму». Его пасть в самом деле не открывается. Он не издает ни звука.

– Думаю, в этом есть смысл, – говорит Джейн, затем слышит себя со стороны, и ее охватывает отчаяние.

«Нам нужно выбираться из этой комнаты, – говорит пес, – прежде чем кто-нибудь в Ту-Ревьенс не заметил в картине изменений».

– Что? – вскрикивает Джейн.

«Нам нужно уходить, – повторяет Джаспер. – Смотри. Там кто-то идет».

И действительно, на картине вновь произошли изменения: собака исчезла, а вместо нее появилась фигура с темными волосами и в синем свитере, стоящая на площадке напротив приемного зала, держа маленькую черную коробку. Очень похожа на Айви с ее фотокамерой.

– Айви! – окликает Джейн.

«Тсс! Она тебя может услышать!»

– Отлично! Она может спасти меня!

«Тсссс! Если она посмотрит, то увидит нас на картине. Идем. И перестань считать меня Джаспером! Меня зовут Стин».

– Помоги мне!

«Я тебя укушу, если ты не пошевелишься».

– Валяй! Это все не по-настоящему!

Джаспер сжимает зубами мочку ее уха, сильно прикусывает и дергает в направлении дверного проема. Боль реальна и невыносима.

– Ай! Джаспер! – кричит Джейн, отталкивает его и вскакивает на ноги. Она пробегает мимо зонтика, через дверной проем, в другую комнату. Там темно. Джейн прислоняется к стене, дрожа и рыдая. Ее ухо кровоточит и жутко болит. Разве у нее шла бы кровь, будь все это нереальным?

Джаспер подходит и прижимается к ней. Он спокоен и невозмутим. Джейн обнимает его.

«Знаю, ты опечалена, – говорит он. – Но знай, что я понимаю твои чувства. Когда я впервые попал в твой мир, я испытал то же самое. Я был очень молод, и вокруг не было никого, с кем можно было бы поговорить. Я понятия не имел, где нахожусь. Сожалею о твоем ухе. Ты в порядке?»

Она затаскивает его к себе на колени и сжимает мягкую шерсть на загривке, энергично поглаживая его.

– Ты настоящий? – шепчет она.

«Да», – отвечает он, радостно прильнув к ней.

– Я могу вернуться?

«Через картину, в любой момент. Но только тогда, когда никто не видит».

– Где мы?

«Место, откуда я родом, – поясняет он. – Зорстед».

– ЗОР-стед? – переспрашивает Джейн.

«На самом деле наш алфавит отличается от вашего. Я лишь перевожу на твой язык».

– Можешь произнести по буквам? – спрашивает она, начиная испытывать раздражение.

«Неужели тебя так удивляет, что я могу говорить с тобой мысленно?»

– Собаки не могут выговаривать буквы, – еле слышно шепчет Джейн.

«Я не собака. Я – бродяка. И довольно грамотный. Я был лучшим в классе, – как это у вас говорится, лучшим выпускником. Сегодня нам не нужно никуда идти. Мы можем посидеть здесь и подождать, пока ты наберешься сил, чтобы вернуться обратно. У тебя будет время все обдумать и не возвращаться сюда, пока не будешь готова».

– Готова к чему? – говорит Джейн. – Почему мы здесь?

«Я здесь, потому что Зорстед – моя родная земля, – говорит он. – Я привел тебя сюда, потому что ты мой человек».

– Твой человек?

«Каждый бродяка может контактировать только с одним человеком. Некоторые никогда не находят своего. Думал, что и я никогда не найду. Но ты пришла. Я сразу узнал тебя, даже в другом обличье, и едва мог в это поверить. Мой человек, на другой земле! Ты узнала меня?»

– Узнала как кого? Я никогда не слышал о бродяках. Я не узнаю тебя!

«Ты все еще в шоке. Я больше не буду задавать тебе вопросы».

Он сворачивается калачиком и устраивается у нее на коленях. Джейн закрывает глаза, откидывается к стене и пытается остановить поток своих мыслей.

Когда Джейн открывает глаза, она все еще пребывает в Зорстеде, с бродякой на коленях. Альтернатив у нее ровно две: либо все это реально, либо у нее галлюцинации. И во втором случае она может собрать больше информации для доктора Гордон, которую всегда интересуют подробности.

«Стин?» – осторожно окликает она бродяку.

«Да! – отвечает он. – Отлично».

– Я хочу вернуться. Но сначала хотела бы осмотреться.

«В Зорстеде?»

– Да. В Зорстеде.

«Хорошо, – соглашается он. – Давай поищем окно».

– Мы у кого-то дома?

«Мы в комнатах слуг, во дворце герцогини. Герцогиня берет на попечение бродяк, которые не нашли своего человека, – объясняет он. – Пойдем».

Стин ведет Джейн к другой двери, и они входят в тускло освещенную свечами комнату.

– В Зорстеде есть электричество?

«Не совсем то, что ты под ним понимаешь. Есть что-то, но ты, возможно, расценишь это как… фокус. Волшебство. Колдовство».

– Колдовство?

«Магия, – говорит Стин. – Эти свечи будут гореть еще очень долго».

– Здесь есть волшебники? С волшебными палочками? Как в «Гарри Поттере»?

«Нет, – ласково отвечает он, – мы не пойдем далеко».

– Хорошо, – соглашается Джейн. – Сейчас ночь?

«Да. Солнце только село. Ты слышала, как прозвонил колокольчик?»

– Колокольчик?

«Когда мы были в Ту-Ревьенс и ты решала, пойти с Киран или нет. Помнишь? Тогда тоже звонил колокольчик».

– Я думала, это были китайские колокольчики.