Джейн Доу. Без сожалений

Не было времени найти для него подарок, и я ужасно сожалею о том, что у меня в руке лишь бутылка вина для его брата. Правда, он рад видеть меня и без подарка.

— У тебя получилось приехать, — говорит он, обнимая меня и быстро целуя, прежде чем открыть дверь.

— Спасибо, что подумал обо мне.

— Ха. Если честно, я слишком много думаю о тебе.

Я улыбаюсь, польщенная таким вниманием, и в награду целую его.

— Ты такая красивая, — говорит Люк.

— У тебя помада на губах.

Он смеется и вытирает губы рукавом темно-синей рубашки.

— Оно того стоило.

Может, он и будет скучать по мне, когда я уеду. И мне будет приятно думать так, когда я в одиночестве окажусь в какой-нибудь безликой квартире. После ухода Мег в моей жизни нет никого, кто думал бы обо мне, никого, кому интересно, как у меня дела.

А дела у меня в порядке. У меня всегда все в порядке. Ни потрясений, ни тревог, ни радостей, ни разбитых сердец. Один порядок. Скорбь — это большее, что я когда-либо испытывала, и однажды она угаснет, и со мной опять все будет в порядке, и обо мне никто не побеспокоится. Но может быть, Люк где-то там заскучает по мне, и я опять на несколько мгновений стану настоящей…

Когда мы входим в дом, я держу его за руку, как будто я нормальная девушка.

Младший брат Люка очень похож на него, только он на дюйм ниже и чуть коренастее. Его зовут Джонни, а его мужа — Айзея. Пара напоминает две версии одного и того же мужчины, белую и черную. У обоих короткие, почти сбритые на боках волосы, и оба носят квадратные очки в роговой оправе. Наверное, их свадебные фотографии прикольные.

Меня со всеми знакомят, и я надеваю на лицо свое лучшее из обаятельных выражений. Неуверенность — не нормальное состояние для меня, но когда подается ужин, я задаюсь вопросом, что думают обо мне Джонни и Айзея.

Геи быстрее замечают, что со мной что-то не так. Иногда я ловлю себя на том, что флиртом пытаюсь расположить их к себе, и только потом понимаю, что такая маска плохо соответствует моменту. Они умеют разглядеть тесемки, которые удерживают эту маску.

И все же всем нравится лесть независимо от сексуальных предпочтений, поэтому я хвалю их дом, коктейли и собаку.

Потом вспоминаю, что все это уже неважно. Что это мое последнее свидание с Люком. Я позволяю себе расслабиться и с удовольствием наблюдаю. Ужин немножко похож на книжку: люди рассказывают истории, а слушатели мысленно рисуют картинки, и мне нравится и сама проза, и процесс представления.

На другом конце стола сидит пара геев постарше. Они — карикатура на людей, слишком долго проживших в браке. Они друг за друга заканчивают предложения и едят друг у друга из тарелки. Один из них не ест крабов, а другой не любит шпинат, поэтому они перекладывают все это, посмеиваясь над пищевыми пристрастиями друг друга.

Гетеросексуальная пара почти не общается друг с другом, зато они очень оживленно беседуют с другими. Я спрашиваю себя, почему они продолжают жить вместе. Они ни разу, даже случайно, не прикоснулись друг к другу. Однако каждый из них рассказывает веселые истории об их работе над местными пьесами. Оба они нравятся мне, потому что развлекают меня. Вся эта вечеринка похожа на рождественский ужин, и я наслаждаюсь светлым праздником перед тем, как мне предстоит вернуться к своей темной стороне.

— Сегодня ты что-то тихая, — шепчет мне Люк перед десертом.

— Мне очень хорошо. Мне нравится твой брат.

— Спасибо. Он отличный парень. А у тебя есть брат?

— Да. И он совсем не отличный.

Люк смеется и не донимает меня расспросами, и я этому рада. Мой брат никогда не был мне братом. Он был подонком, и в друзьях у него ходили такие же подонки. Когда наши родители исчезали, он не заботился обо мне; даже не утруждал себя тем, чтобы успокоить меня. Вместо этого говорил что-то типа: «А может, они устали от тебя, такой уродины». И все то время, что мы оставались без надзора, он почти не ночевал дома и бесчинствовал в заброшенных домах.

Вот таким был мой брат. А вот Люк и Джонни, кажется, очень близки. Через что бы они ни прошли, все это только укрепило их братскую солидарность. Люк улыбается младшему брату так, будто гордится им. Это замечательно.

Мне действительно жаль, что это наш последний вечер вместе. Но Мег заслуживает отмщения, и я вынуждена идти на жертву ради нее.

Когда подается десерт — вкуснятинка: яблочный хлеб с ромовым соусом, — Джонни встает и стучит по бокалу. Я вопросительно смотрю на Люка, но тот лишь пожимает плечами.

— Итак, наступают последние минуты этого ужина. Мы пригласили вас, друзья, чтобы сообщить новость. — Джонни тянет Айзею за руку, заставляя того встать, затем они обнимают друг друга за талию. — Год назад, после свадьбы, мы запустили процесс по удочерению или усыновлению малыша…

Громкое «ох!» Люка перекрывает удивленные возгласы.

— Это был долгий путь, но… мы нашли суррогатную мать, которая искренне к нам расположена, да и она нам нравится, и… наш малыш родится в феврале.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть реакцию Люка. Он шепчет:

— Ни фига себе!