Джейн Остен и ее современницы

Закончив «Эмму» в марте 1815-го, Остен сразу же принялась за «Доводы рассудка». Это был самый необычный роман Остен, ведь главной героиней она сделала не юную барышню, а 27-летнюю старую деву. Остен долго работала над концовкой, где Энн Элиотт и капитан Уэнтуорт объясняются в любви, но в августе 1816 года роман был готов к печати.

Тем временем Остен выкупила из издательского рабства «Сюзан». Она сомневалась, сможет ли превратить эту пародию на готические ужасы в актуальный роман. «Сюзан» была написана в период повального увлечения книгами Энн Рэндклифф, но с годами популярность злодеев и замков начала спадать. Заинтересуют ли читателей приключения Кэтрин Морланд, которой повсюду мерещится готическое зло? Остен уже не узнала. Роман «Нортенгерское аббатство» вышел уже после ее смерти.

* * *

Летом 1816 года Джейн Остен почувствовала недомогание, списав его на ревматизм. В феврале 1817 года она писала Фанни: «Я почти полностью излечилась от ревматизма, только колено побаливает время от времени, напоминая об ушедшей болезни и заставляя кутаться во фланель». Как раз в это время она работала над романом о городке Сэндитон, но ей не суждено было поставить последнюю точку – вскоре она так ослабела, что не могла даже писать.

Современные исследователи, сопоставив симптомы – хроническая усталость, отсутствие аппетита, потеря веса, приводящая к дистрофии, частые обмороки и, в конце концов, практически полная неподвижность из-за мышечной слабости – предположили, что Остен страдала болезнью Аддисона. Это эндокринное заболевание, в процессе которого надпочечники теряют способность производить достаточное количество гормонов, впервые было описано в 1855 году британским врачом Томасом Аддисоном. Болезнь редкая: распространенность оценивается как 1:100 000 населения, а некоторые специалисты считают, что она встречается еще реже: 40–60 случаев на миллион человек. И надо же одному из этих случаев прийтись на талантливейшую писательницу, по словам одного из ее братьев, «как раз когда она только-только начала верить в свой успех».

В апреле 1817 года Джейн Остен составила завещание. Все, что ей принадлежало, она оставила Кассандре, и 50 фунтов – брату Генри, который недавно обанкротился и решил, наконец, принять сан. Но завещание не означало, что Джейн перестала бороться за жизнь. Вместе с сестрой она поехала в Винчестер, где работал блестящий хирург Лифорд, единственный, кто мог поставить ее на ноги.

От перемены климата ей на время стало лучше: Джейн даже совершала прогулки по городу – правда, в паланкине – и рассчитывала пересесть в кресло-коляску, как только погода улучшится. Но в июне вернулись симптомы болезни, а в начале июля доктор Лифорд сообщил семье, что надежды уже нет. Совсем скоро мисс Джейн Остен оставит этот мир. Джеймс и Генри решили, что долг священника сказать ей о грядущей смерти. По их словам, сестра не ужаснулась, но, будучи доброй христианкой, попросила причаститься.

17 июля 1817 года Джейн Остен поняла, что умирает. Она отослала Кассандру в город по какой-то пустяковой просьбе, видимо, рассчитывая умереть в ее отсутствие. Ей не хотелось лишний раз терзать сестру. Но Кассандра вернулась быстро и застала Джейн живой. На вопрос, не хочет ли она чего-нибудь, Джейн отвечала, что хочет только смерти. Кассандра не отходила от нее весь день, и той же ночью, 18 июля 1817 года, Джейн Остен положила голову на колени сестры и навсегда закрыла глаза.

Похоронена писательница в Винчестерском соборе, одном из старейших в Европе. Собор и сам по себе заслуживает внимания, но для поклонников Остен он превратился в святыню. Посетители собора прикасаются к ее могильной плите и поднимают глаза на мемориальный витраж со Святым Августином – его имя сокращают до «Остин».

Винчестерский собор, где похоронена Джейн Остен

* * *

После смерти Джейн Остен началась ее канонизация. Генри Остен написал мемуары о сестре, пронизанные таким благоговением, что они напоминали жития святых. «Будучи настолько безупречной, насколько позволяла ей человеческая природа, она стремилась оправдать, простить и забыть проступки окружающих. (…) Она всегда избегала поспешных, глупых или чрезмерно суровых высказываний», – славословил ее Генри. Тенденцию обелять Остен продолжил ее племянник Джеймс Эдвард Остен-Ли, опубликовавший в 1869 году воспоминания о тетушке. На страницах его книги она предстает женщиной миролюбивой, смиренной и набожной – словом, идеальной викторианкой. Конечно, такая особа не способна на сарказм. Она не может написать о новых знакомых: «Я была с ними настолько вежлива, насколько позволял их дурной запах изо рта». Или: «Я не хочу, чтобы люди были слишком уж приятными, ведь это избавляет меня от необходимости их любить». Но каждое новое поколение читателей переосмысливало Джейн Остен по своему образу и подобию.