Джейсон Борн. Книги 1-5

– Хвала Аллаху. Без ее английской крови я бы ни за что не смог сойти за Мартина Линдроса. Кстати, его прапрадедушка родом из городка в Корнуолле километрах в восьмидесяти от родового поместья моей матери.

Анна рассмеялась.

– Вот так ирония судьбы! – Казалось, ее руки, так долго лишенные возможности ощутить плоть Карима, готовы ласкать его вечно. Поставив фужер на гранитную крышку стола, она схватила Карима, игриво запрокидывая его назад, так что он прижался головой к окну. – Не могу поверить, что мы снова вместе. Не могу поверить, что тебе больше ничего не угрожает.

Карим аль-Джамиль поцеловал ее в лоб.

– Ты сомневалась в успехе моего плана.

– Ты все прекрасно понимаешь. Сомнения и страхи. Твой план казался таким… таким безрассудным… таким неосуществимым.

– Это смотря с какой точки зрения глядеть. Возьмем, к примеру, часы. Часы выполняют простую функцию, отсчитывают секунды и минуты. А затем, когда наступает нужный момент, пробивает час. Все очень просто и надежно. Это потому, что внутри множество продуманных деталей, тщательно подогнанных друг к другу. Поэтому механизм работает точно и без сбоя.

Вдруг он увидел, что Анна смотрит не на него, а в окно. У нее на лице появился ужас.

Обернувшись, Карим аль-Джамиль посмотрел на стоянку между зданиями. Там стояли рядом два новых автомобиля американского производства, развернутые в противоположные стороны. У того, что стоял передом на север, работал двигатель. У обоих водителей стекла были опущены. Не вызывало сомнений, что они разговаривают.

– В чем дело?

– Эти две машины, – прошептала Анна. – Так поступают полицейские.

– Или водители, решившие немного поболтать.

– Нет, тут есть что-то…

Она не договорила до конца. Один из водителей высунулся настолько, что Анна его узнала.

– Это же Мэттью Лернер! Проклятие! – Она поежилась. – У меня еще не было случая тебе рассказать, но он проник ко мне в дом, все перерыл и оставил в шкафу виселицу с моими трусиками.

Карим аль-Джамиль пристально посмотрел на нее.

– Он что-нибудь подозревает?

– Нет. Если бы у него возникла хоть тень подозрения, он сразу бы отправился к Старику. Полагаю, он просто хочет убрать меня с дороги. Для того, чтобы беспрепятственно вести борьбу за кресло Старика.

На стоянке водители завершили разговор. Лернер, сидевший в машине лицом к северу, уехал. Второй мужчина остался сидеть за рулем. Он не стал заводить двигатель, а достал сигарету.

Карим аль-Джамиль сказал:

– Так или иначе, он выследил тебя. Наша безопасность под угрозой. – Он отвернулся от окна. – Одевайся. Нас ждет работа.

Как только шлюпка подошла к яхт-клубу, на борт запрыгнули украинские милиционеры, ведя себя, как это им свойственно, совершенно бесцеремонно. Капитан и матросы, в том числе Аббуд ибн Азиз, изображая растерянность и смирение, предъявили лейтенанту документы. Мельком взглянув на них, тот повернулся к Фади.

Не говоря ни слова, совершенно невозмутимо Фади протянул удостоверение, полученное от Аббуда ибн Азиза. Из этого удостоверения следовало, что он – генерал-майор Виктор Леонидович Романченко, сотрудник контрразведывательного отделения СБУ. На удостоверении красовалась подпись генерал-полковника И.П. Смешко, главы СБУ.

Фади повеселился, глядя на то, как спесивый лейтенант милиции вдруг лихо вытянулся перед ним в струнку, побелев как полотно. Преображение было мгновенным: господин превратился в слугу.

– Я выслеживаю убийцу, опасного преступника, скрывающегося от правосудия, – объяснил Фади, убирая мастерски подделанное удостоверение. – Только что он убил четверых человек на берегу, так что, лейтенант, ты сам видишь, насколько он опасен и хитер.

– Я лейтенант Ковальчук. Я и мои люди полностью в вашем распоряжении, товарищ генерал-майор.

Фади быстрой трусцой покинул шлюпку. Украинские милиционеры последовали за ним.

– Хочу предупредить, – бросил Фади через плечо. – Я лично пристрелю того, кто убьет беглеца. Передай это своим людям. Этот преступник мой.

Следователь Билл Овертон сидел в машине и курил. Таким спокойным и радостным он не чувствовал себя уже целый год. Эта «левая» работа по поручению Лернера явилась манной небесной. Лернер обещал, что, когда все останется позади, он получит заветную должность в Управлении внутренней безопасности. И Овертон понимал, что Лернер его не обманет. Этот человек располагал огромной силой и отвечал за каждое свое слово. От Овертона требовалось лишь выполнять все приказы Лернера, не задавая ненужных вопросов. Все проще простого; ему было наплевать на побудительные причины, движущие Лернером. Его волновал только входной билет в УВБ.

Овертон пожевал сигарету. УВБ значило для него все. Что еще у него есть в жизни? Жена, которая ему безразлична, мать, страдающая болезнью Альцгеймера, бывшая жена, которая ему ненавистна, и двое детей, зараженных ею безразличием к своему отцу. Если он не получит эту работу, его жизнь потеряет всякий смысл.

Наверное, только так и должно обстоять дело в правоохранительных органах.