Джейсон и Каденц

Он нуждался в ней, чтобы вспомнить, что произошло между ними, когда ей было девять, а ему четырнадцать, но он начал думать, что она никогда не вспомнит. Они играли в доме его отца, который был вниз по улице от ее дома. Его отец, Питер, был вожаком стаи, а Джейсон готовился взять ее на себя, когда ему будет двадцать один. Питер и ее отец, Джеймс, были только едва знакомы, хотя они жили по соседству друг с другом, а мать, Дикси, была волком, так что ее отец знал о них все, но всегда был якобы выше них. Как будто быть чистокровным человеком было лучше, чем что-либо. Он старался держать Каденцию подальше от дел стаи, но Джейк настаивал, Джеймс не мог помочь ей смириться с ее силой. Если она будет необученной, тогда она будет еще более опасной, поэтому Джеймс отступил, сердито, и проводил все свое свободное время задавая трепку волку в Каденц.

Она всегда была красивой, но она становилась для него красивее каждый день, который они проводили вместе пока росли. Он знал, что его время подходит к концу с его силами, и что у него только около двух лет быть с ней, и потом ему придется держаться подальше от нее, потому что он будет слишком изменчив. Джейсон никогда не хотел причинять ей боль, но он видел достаточно, когда волки вступают в свои силы в шестнадцать лет, и как это больно для их семей и друзей. Он собирался тяжело работать, чтобы укротить своего зверя, посадить его в клетку и на цепь, пока тот не будет похож на щенка, чтобы он мог быть рядом с ней, и сделает это быстрее, чем кто-либо, чтобы он мог быть с ней раньше, снова быть ее парой и доверенным лицом.

В тот день, он почувствовал желание пометить ее. Он чувствовал это раньше, зная, что она будет его, когда они оба станут взрослыми людьми, но желание убедиться, что никто никогда не прикоснется к ней… Он мог сделать это только пометив ее. Может быть, он каким-то образом знал, что не сможет контролировать своего зверя, может быть, он каким-то образом знал, что она будет расти, ненавидя его, потому что она не понимала, что он пытался защитить ее, поэтому он сделал это. Она преследовала его во дворе. Это была весна, все было свежим и новым. Он возвышался над ней, почти в два раза выше ее, и поэтому он присел на корточки и зарычал на нее. Каденц думала, что он играл, но он не играл. Он совсем не играл.

Она замерла, ее зеленые глаза были широко распахнуты, ее конский хвост открывал ее шею, а потом она развернулась и метнулась прочь от него с восхитительным смехом, и он погнался за ней. Он был сильнее ее, потому что он был старше и мужчина, но она была быстра, и ему пришлось поднажать, чтобы получить ее. Он подождал, пока она обогнет дом, так чтобы никто не видел, и он поймал ее, аккуратно прижимая ее к земле своими нескладными руками, подчиняя ее.

— Попалась, Каденция, — сказал он.

Она смеялась и извивалась в его руках, и тогда он укусил ее за шею. Она стала очень тихой, не плакала, ничего, даже когда его клыки вонзились в ее плоть и проткнули ее насквозь. Ее кожа была такой невероятно сладкой. Он зарычал на нее, посылая его рычание вниз по ее позвоночнику, и он почувствовал, как она расслабилась и подчинилась, как и должно было быть между спаренными парами. Она была такой маленькой, такой милый, и его. Он отпустил ее и лизнул рану и открыл рот, чтобы сказать ей, что она была его пара, а затем голос отца раздался из окна над ними.

— Джейсон, блять, отпусти ее сейчас же и быстро зайди в этот чертов дом!

Джейсон позволил ей отодвинуться от него, и она посмотрела на него так странно, коснулась своей шеи и поглядела на кровь на ее пальцах. Его отец выбежал из дома и практически отбросил его на спину и он услышал, как отец поднял ее с земли и очень спокойно ей что-то сказал. Когда она пошла домой, он увидел, что ее волосы были теперь распущены; его отец четко ее предупредил, что если ее отец увидит, то они все будут в беде.

Его отец был в такой ярости, затащил его в дом за шею.

— О чем ты твою мать думал?

— Она моя!

Он попытался встать, чтобы защитить себя, но отец ударил его, сбил его обратно на колени.

— Она не из нашей стаи, и она ребенок, Джейсон.

Его отец снова ударил его, кулаки летели так быстро, что он видел только расплывшиеся пятна, а затем чувствовал боль.

— Она моя, отец, я сделаю ее своей!

— Ты все разрушил, Джейсон. Если ее отец узнает, он тебя арестует за нападение. Как ты мог быть таким глупым?

Джейсон, впервые с тех пор, как он был маленьким ребенком, заплакал, его рот бы соленый из-за слез, текущих из глаз.

— Мне пришлось, папа. Я буду держаться подальше от нее, как только изменюсь, пока я могу себя контролировать, и я не хочу, чтобы кто-то еще претендовал на нее. Слишком многие, папа, слишком многие хотят ее. Мы были созданы друг для друга, она принадлежит мне, она моя женщина-Альфа.

Его отец стоял там, ярость кипела в нем, а потом он вдруг присел на корточки и положил руку на его плечо.