Джейтест. Роман

«Паша. Павел. Ну да, конечно…» Он неуверенно встал на ноги. Странно это - быть самим собой и одновременно - кем-то еще. Он отступил назад, в островок ночи, который притаился в напоенном странными ароматами, зыбком от трепетного света свечей пространстве часовни. Нетвердо ступая, подошел к тяжелому камню и стал рассматривать выбитые на нем, давно знакомые ему руны - так, будто в первый раз в жизни увидел их. Потер лоб и глаза - смысл давно им расшифрованного текста вдруг стал зыбким, призрачным, начал ускользать от него. На мгновение он снова стал самим собой - Томом Роббинсом - только вот Мир вокруг него оставался другим. Чуждым и непонятным. Миром Внутренних Пространств - он только что осознал это. И одновременно с этим пониманием в него вернулся Павел Сухов - растерянный и еще так и не поверивший в то, что с ним происходит. В то, что все еще существует возможность хоть что-то изменить в его теперешнем, немыслимо странном бытии.

И он осторожно опустился на еще хранящий промозглый, ночной холод камень, стараясь прислушиваться к чему-то внутри себя - к тому, которое еле слышно подсказывало ему, что именно надо делать с собой и в своей душе. Он осторожно, чтобы не спугнуть это что-то, осмотрелся вокруг, со стороны могло показаться, что неожиданно остановившийся на горной тропинке человек боится сломать ставшую вдруг страшно хрупкой шею. Потом нагнулся, сделал несколько шагов, высматривая под ногами что-то, самому ему еще непонятное, поднял белесый, крошащийся камень и уже решительно, с неожиданно сошедшим на него вдохновением, начал царапать, вычерчивать на отвесной стене еле различимые знаки и фигуры. Это длилось секунд сорок - пятьдесят. Потом рука его дрогнула, взгляд стал мутным, бессмысленным. Он провел тыльной стороной ладони по глазам, судорожно вдохнул в себя воздух и привычным - таким привычным для Тома Роббинса - жестом прижал напряженные руки к вискам. Стиснул их сильно, еще сильнее. Потом вдруг словно поломался, обмяк. Руки его бессильно упали вдоль тела. Безмерная усталость снизошла на него с исходящих зноем небес.

Магия кончилась.

* * *

Том легко и стремительно поднялся на ноги - здесь, в храме на Поле Девяти Лун. Быстро огляделся, выкинул перед собой нервную, тонкую в запястье руку. Лихорадочно щелкнул пальцами.

- Нарисовать! - он лихорадочно повернулся к Кайлу. - Чем нарисовать?! Что-нибудь - скорее! И на чем!

Кайл лихорадочно, словно заразившись его спешкой, пошарил в своих карманах в поисках электрокарандаша. Но Цинь опередила его: бесшумным, незаметным движением она вытащила длинный и тонкий керамический «шарпрайтер», потом легко поднялась на ноги и выудила из брошенной в стороне сумки узкий желтоватый блокнот. Стремительно протянула и то и другое Тому.

Тот даже не кивнул в знак благодарности, сразу опустился на корточки и сосредоточенно короткими, судорожными движениями стал черкать на шершавом, чайного цвета листе что-то совсем непонятное. Точнее - понятное, но пока только ему одному. Нервно схватил лист тонкими вздрагивающими пальцами, но удержался от того, чтобы смять его, осторожно расправил и замер на несколько секунд, прикрыв глаза. Потом, мучительно скривившись, попытался добавить к своим наброскам еще два-три штриха, остановился, потряс головой и осторожно оттолкнул от себя лист.

Кайл уже взял себя в руки, он сидел рядом, держа наготове открытый термос с отваром. Быстро налил горячий напиток в крышку-чашечку и протянул Тому:

- На, выпей. У тебя был самый настоящий «контакт». Как его описывают классики. Это тебя подкрепит. Сейчас самое главное - не свались, не засни. В сон клонит? Нельзя. Прости, но выкладывать все, что ты… воспринял, надо прямо сейчас. Иначе стирается из памяти. Во сне - практически сразу, наяву - за час-полтора.

- Это называется… - Том снова поднял руки к вискам. - Это у вас называется Внутренние Пространства. Я только что был там. Я только что был им.

- Господи… - пробормотал Кайл. - Внутренние Пространства…

Он переглянулся с Цинь.

Том двумя руками - его слегка трясло - взял пластиковый стакан и молча стал мелкими глотками пить отвар. Кайл поправил верньер настройки регистратора, проверил микрофон.

Сначала Том по профессиональной привычке пытался сосредоточиться, чтобы как можно более точно формулировать свои мысли и впечатления, но Кайл остановил его:

- Расслабься. Как можно меньше задумывайся над тем, что говоришь. Работай на прямых ассоциациях. Просто говори сразу то, что можешь вспомнить, а когда я буду спрашивать, отвечай не задумываясь, быстро.

Через час такой работы оба они иссякли. Циньмэй не вставила почти ни одного слова, но странное чувство осталось у Тома: именно бесшумное присутствие этой угловатой, непонятной девушки давало ему какое-то понимание того, что то, что либо ему привиделось, либо на самом деле произошло с ним только что, позволило ему говорить более свободно и связно, чем если бы в храме они сидели вдвоем с умным и образованным профессором Васецки перед включенным высококачественным регистратором.