Джек-Фауст

Чуть позже, сидя в гостиной, Фауст пояснял:

- Вот видите, какова глубина человеческой греховности. Нет ничего проще и естественнее, чем нагло вламываться в дома больных и умирающих и красть их имущество. Тем не менее, куда б?льшая наглость нужна, чтобы умышленно заражать здоровых.

- Не может быть!

- Да, такое бывает. Взять, к примеру, обожаемого всеми Шарлатана. Какое небольшое усилие требуется, чтобы положить кусочек зараженного дерьма в «чумную воду». Когда его жертва заболевает, снова посылают за Шарлатаном. Он является и дает пустые обещания тем, кто еще соображает, или отбирает золото у тех, кого болезнь уже лишила разума.

- Глядите! Вон стервятник! - громко воскликнул кто-то.

- Нет, шакал!

- А я говорю - стервятник!

Фауст повернулся. Он увидел четырех изрядно подвыпивших мужиков, которые сидели, развалясь, в отдельной кабине на другой стороне помещения.

- Он всего лишь доктор, - проговорил один презрительно.

- Птица злых предзнаменований, при виде которой честных людей страх берет, и она все больше жиреет от мертвечины, - процедил его приятель. - Шакал, стервятник - какая разница?

Грянул хохот.

- Ауэрбах! - выкрикнул Фауст. Худой владелец харчевни подскочил к их столику. - Кто эти люди?

- Мне ужасно неудобно, - сказал тот, нервно проводя ладонью по лысой голове. - Я пытался поговорить с этими хулиганами, но они ни черта не разумеют. Каждый вечер являются сюда выпить и надираются, и из-за них ко мне перестали ходить несколько респектабельных постоянных посетителей. Прошу вас, позвольте, я отнесу ваши тарелки в отдельную комнату. Все издержки будут за мой счет.

- Нет, нет, не стоит беспокоиться. Я сам разберусь. - С этими словами Фауст наклонил голову, прислушиваясь. Потом встал.

Когда он подошел к поносившим его, смех тотчас затих. Однако они не испугались его гнева: ухмылялись, хмурились, вызывающе усмехались, ожидая развлечения. Фауст осуждающе поднял палец и указал на самого шумливого из компании.

- Ты! Герр Белоголовый… - Этот человек был блондином. - Ты умрешь первым! Из-за своего бахвальства, пьянства, несмотря на амулеты, вшитые внутри твоего костюма…

- Черт подери, откуда ты знаешь?

- … ты первый обнаружишь, что не сумел скрыться от чумы. Сегодня ночью, когда налакаешься уже достаточно, чтобы запамятовать наш разговор, ты, шатаясь, приплетешься домой и поднимешься по лестнице. Ты будешь вести себя в точности так же, как всегда: откинешь в сторону одеяло, шлепнешь по заднице жену и заорешь: «Твой весельчак дома, старая плутовка!»

- Ну, это уж слишком! Ты что, шпионишь за мной?…

- Она не ответит. Даже не шевельнется. Ее тело будет холодным, как мрамор. Потом ты вспомнишь мои слова и, обуреваемый внезапным страхом, поднесешь свечу ближе и обнаружишь, что твоя жена, женщина отменного здоровья, утром скончалась.

У тебя будет два дня, прежде чем болезнь проявит себя в твоем теле, но зная, что от судьбы не сбежишь, эти двое суток ты полностью посвятишь дьяволу.

Он уставил палец на второго, самого тучного из пьяниц.

- Ты не забудешь моих слов. И потому завтра твоя кровь застынет в жилах, когда ты услышишь стук в свою дверь. Это будет твой вернейший приятель Белоголовый, в смятении и недоумевающий, обезумевший от горя и страха. Ты закроешь дверь прямо перед его носом. «Любезный Хенлейн, - закричит твой друг. - Я сделал всё для тебя, чтобы избавить от еврейской вдовы. Помоги же мне сейчас».

Тучный мужчина побледнел.

- Никто об этом не знает, - произнес он. - Никто!

- В конце концов он уйдет. Ирония в том, что, хотя ты остерегся Белоголового, зараза уже течет в твоей крови, и ты умрешь лишь минут на десять позже него - от своей же собственной руки.

Он обратился к третьему:

- Что до тебя, Бурхард, - твой жребий будет самым тяжким.

Мужчина вызывающе поднял лицо.

- Благодарю вас, сударь.

- Вот почему у тебя будет самый тяжкий жребий: поскольку мои предсказания сбудутся, ты станешь пить все больше и больше, а потому все больше храбриться. Завтра ночью, пьяный и одинокий, ты отправишься посмотреть на ямы с мертвецами.

- А почему бы и нет? - фыркнул мужчина. - Сдается мне, прикосновение к смерти делает жизнь значительно интереснее.

- В своей наглости и дерзости ты решишь помочиться на трупы, чтобы доказать тем самым свое неуважение к смерти. Едва подумав так, ты быстро расстегнешь штаны и сделаешь это. Но когда будешь опорожнять мочевой пузырь, то станешь слишком близко к яме. Земля обвалится под твоими ногами. И ты свалишься внутрь.

Сломанная рука - меньший из твоих ужасов. Ты очутишься в смертельной ловушке, неспособный выбраться на свободу. К тому времени, как утром придут могильщики и вытащат тебя наружу, ты протрезвеешь и поумнеешь. Несомненно, сумеешь извлечь пользу из этого великого испытания… если не подхватишь инфекцию.

Он повернулся к последнему.

- А ты. Ты… - Мужчина отпрянул от приближающегося пальца. Однако уйти ему было некуда. Палец приближался неумолимо. Голова гуляки легонько ударилась о стенку кабинки. Палец легко ткнул его в середину лба. Фауст улыбнулся и продолжил: - Ты проживешь долгую жизнь и умрешь в своей постели. Дети и внуки соберутся возле тебя, чтобы выслушать твое последнее благословение. Твоим друзьям стоит завидовать тебе.