Джек-Фауст

- Вот именно. - Мефистофель сел на край письменного стола Фауста, создал видимость, будто его коробка для сигар открылась, и выбрал оттуда одну. - Все твои предприятия держатся на огромных вздутых пузырях спекуляций, реинвестиций и алчности. Да. Только бесконечная череда успехов постоянно удерживает все это от полного краха. Но что бы ты делал, не будь того, кто подсказал тебе, что контрольный кран газометра-22 во вторник следует переставить, дабы предотвратить катастрофически мощный взрыв; или что некий Джеймс Соузерли в твоей баллистической лаборатории - католический саботажник на жаловании короля Испании; или что мрачный механик-гидравлик с невероятным именем Ланселот Эндимион Фитч обладает как раз таким талантом, какой тебе нужен для развития пароходостроения, но враги сделают все возможное, чтобы убрать его от тебя подальше… да, так что бы ты делал?

Он зажег спичку. Запах серы примешался к зловонию трупа.

- Я бы… Довольно! Зачем ты пришел, когда тебя не звали?

- Предупредить, что лорд Говард направляется сюда, чтобы увидеться с тобой.

- Проклятье! - Фауст снова уставился в окно. К востоку от Лондона все было свежим и новым. Фабрики имели резко очерченные границы; кирпичи, из которых их возводили, были шероховатыми, как необструганные доски. Деревья вырубили, чтобы освободить широкое пространство застывшей грязи (это едва ли заслуживало право называться улицей), разделяющее серые, невзрачные и похожие на ящики строения. Он смотрел на предприятия угледобывающей промышленности, на котлованы, газовые заводы, кузницы, кирпичные заводы - на расплодившиеся предприятия более чем дюжины различных типов, - а затем поднял взор и глянул поверх крыш, через лес дымовых труб туда, где вздымалась незаконченная эстакада моста через Темзу. Внизу, подобно муравьям, двигались бесконечные вереницы плохо одетых рабочих; они неторопливо возвращались домой по льду. Сомнительно, что эти люди с благодарностью будут выделять из заработной платы по грошу за ускорение передвижения. - Скажи, что тебе о нем известно.

- Он - идиот.

- Это я уже знаю. Мне нужно что-нибудь такое, чем я смогу воспользоваться.

- Ничем, поскольку на свете нет ничего такого, чего бы он устыдился. У него переменчивый нрав, он обладает весьма живым воображением, не признает никакой дисциплины, охвачен энтузиазмом, невежествен, как свинья, и самоуверен… э-э… как лорд. Помимо всего прочего у него отличные связи - особый любимец герцога Норфолкского, ловкий наездник, носит шелковые чулки и часто показывает это. Народ его любит за здравомыслие и за то, что он самый лучший оратор в парламенте. Ты там выступаешь - прошу прощения - как топающий тяжеленный слон-тевтонец, страдающий скверным пищеварением, грубый и со странным нелепым акцентом, тогда как его английский чистый и прозрачный, как джин, риторика напоминает сладчайший итальянский вермут, а речь едка, как долька лимона, приправленная сухим ироническим жалом прекраснейшего мартини.

- Да, я слышал, как он отзывался о воздушных кораблях, - проворчал Фауст. - К тому же ему известно, что я о нем думаю. Зачем он сюда едет?

- Он уже у тебя в дверях. Почему бы не спросить его самого?