Джек-Фауст

Самым ужасным для Фауста была ярмарочная толпа. Вокруг него, совсем близко, была толпа со смеющимися размалеванными лицами, и в их радостной развязности ощущалось довлеющее над ними одиночество. Лорд Говард взял его за руку и, болтая, потащил мимо высокой ограды с медведем, где за плату любой силач мог помериться силами с этим диким зверем, лишенным зубов и когтей. В ларьках, мимо которых они проходили, продавали кофе, шоколад, зимний эль, абсент и чай. Под следующим навесом трубили в горн и играли на свирели, а также били в барабаны. Деревянный пол под тяжестью изрядно подвыпивших танцоров издавал звуки, похожие на топ-топ-топ! Затем они прошли через шипящие воротца, обрамленные открытым горящим пламенем, и двинулись по узкой тропинке, ярко освещенной газовыми фонарями и обставленной крикливо разрисованными холстами.

- Вот, смотрите! - крикнул Говард, крепко хватая Фауста за руку.

Его внимание привлек слегка выгнутый плакат с механическим человечком, сплошь в шипах и со стальными зубами, и с надписью: «УБЕЙ ТОГО, КТО КАЛЕЧИТ». Под навесом стояла притащенная сюда с какой-то свалки и зловеще размалеванная свиной кровью штамповочная машина, которая, согласно подписи, уже искалечила троих и одного убила. Рядом находилась стойка с колотушками. За грош любой мог ударить по устройству трижды.

Под навесом было не протолкнуться от недовольных рабочих фабрик Фауста, из числа жалующихся на заработную плату, постоянно призывающих к забастовкам и сокращению рабочего дня: им хотелось получать деньги даже в случае болезни и отдыхать в воскресенье; они требовали защитные очки, инспекции по безопасности, вытяжную вентиляцию - и чтобы, благодаря заботливому руководству, не валиться вечером с ног от усталости. Тем не менее лорд Говард широко улыбался им, словно эти люди были лучшие парни во всем мире, и бросил оператору аттракциона монетку. Схватив колотушку, он, трижды крутанув ее над головой, обрушил на машину со всей силой, на какую только был способен. Затем еще раз. При его третьем ударе сбоку от механизма что-то отломилось и со звонким пинь пролетело через толпу. Зеваки сладострастно расхохотались.

Поклонившись, он отбросил в сторону колотушку. Оказавшись снаружи, он сказал:

- Видели? Это штука в точности того сорта, про что я вам рассказывал. Они люто ненавидят эти машины. Это сила, которую можно обуздать и направить ее на благо.

Они ненавидят не машину, а общество, ставшее машиной - таким, что нужды производства регулируют условия жизни. Однако они не понимают этого, вот взамен и лупят этот беззащитный символ. Да, действительно очень трогательно!

Фауст молча покачал головой. Они продолжали спускаться по дорожке мимо палаток, где показывали короткометражные кинофильмы - «Поцелуй», «Полет», «Крушение поезда», «Приезд нашего великого суверена», «Етьба», - и мимо будочек с фотограверами, куда выстраивались очереди прачек, жаждущих запечатлеть себя для грядущих поколений. Фауст с горечью подумал о перспективах, которые, по его мнению, может дать кино: как по фильмам можно будет изучать литературу, искусство торговли и пропагандировать гигиену. Но повсюду он видел, что его намерения извращены и их назначение обессмыслено.

И сколько дел, связанных с правительством! Всем нужно, чтобы делали оружие. Если он занимался проектированием какого-нибудь омнибуса, то в парламенте обязательно хотели знать, сколько он сможет перевезти войск. Если он занимался усовершенствованием парового котла, их тотчас же интересовало, сколько людей погибнет при его взрыве. Он не был способен придумать ничего такого, что эти зловредные люди не использовали бы как оружие.

Рука мертвеца схватила его за плечо.

Отведи его туда, - посоветовал Мефистофель. Он почти вплотную приблизил физиономию к лицу Фауста, так что от смрада разложения у того едва не сперло дыхание. - Покажи ему эти причуды.

«РЕКС ПЕКС ФЕКС ПОКАЗЫВАЕТ ЧУДЕСА ПРИРОДЫ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СТРАННОСТИ, - прочитал Фауст. - ЯЩЕРИЦА-УБИЙЦА, ГИГАНТСКИЙ КОРОЛЬ АФРИКАНСКИХ ДЖУНГЛЕЙ, НАЭЛЕКТРИФИЦИРОВАННАЯ ЖЕНЩИНА. СЕРАЛЬ».

Ужасные и крайне гротескные изображения - такие, что явно внутри не могло быть ничего столь ужасного.

- Да, да, да! - кричал моряк из южных морей; его лицо сплошь покрывали татуировки. - Посмотрите в глазок на самого устрашающего монстра, какой когда-либо ходил по земле! Обменяйтесь рукопожатиями с дьявольски черным монархом Эфиопии! Испытайте жуткую силу динамо! Полюбуйтесь на похотливый и болезненно-порочный Восток!

Рекс Пекс Фекс, украшенный цветными метками варваров, оказался человеком маленького роста, но крепким, как скрученная бечева, и с проницательным взглядом того, кто способен добиться чего угодно или устроить что угодно. Когда лорд Говард исчез в проеме его парусиновой палатки, Фауст оттащил моряка в сторону и сунул ему в руку серебряную монету.

- Его светлость требует частного показа, - проговорил он.

Подмигнув и сверкнув белоснежными зубами, маленький человечек резко перегородил вход, расставив руки.

- Закрыто на ночь! - проревел он. - Приходите завтра, чтобы узнать ужасающую правду! Омерзительную правду! Закрыто на ночь! О, какие чудеса вы не успели посмотреть! Закрыто!

Затем он провел их внутрь.

Они вошли в помещение с парусиновыми стенами, где пол был устлан песком. В полутьме горел единственный фонарь. Во мраке стоял огромный скелет, согбенный и бесформенный. Моряк приладил абажур так, чтобы им было лучше видно, и Фауст сразу узнал кости барионикса и вспомнил, как два года назад посылал людей выкопать их из глины в Суррее.

Доктор Абернати продал эти кости, чтобы финансировать экспедицию в Мэйдстоун, - сказал Мефистофель. - Он подробно описал их в монографии, уже опубликованной, так что теперь это не более чем сувенир и досадно неудобная вещь.

- И сколько ему удалось выручить? - осведомился Фауст.

- Прошу прощения? - повернулся к нему лорд Говард.

Сбитый с толку, Фауст ответил:

- Боюсь, я разговаривал сам с собой.

- А-а…

Моряк вернулся после поспешной консультации со смутно видными прочими работниками, собравшимися у входа в следующую палатку. В руке он держал трость из боярышника. С властным видом он рассек ею воздух, обращая их внимание на изящный череп динозавра.

- Смотрите! - закричал он. - Вот останки самого злобного существа, когда-либо жившего на Земле! - Лорд Говард потянулся к черепу. - Попрошу не трогать кусочки, сударь, - даже проведя зарытыми сотни лет в земле, они по-прежнему достаточно остры, чтобы порезать вам руки до кости. Наши предки, наверное, мочились от страха, когда это чудовище…

«Оно питалось рыбой», - подумал, но не сказал Фауст, судя по изгибу челюсти и ее поразительному сходству с челюстями современных рыбоядных крокодилов. Окаменелые зубы Lepidotes’а и его чешуйки, найденные среди этих костей, фактически располагались там, где у существа находился желудок! Наши предки не съеживались от страха перед ним, ибо Dinosauria, безусловно вызывающие страх, вымерли, обратились в пыль за десятки миллионов лет до того, как нечто, отдаленно напоминавшее человека, появилось, чтобы мучиться в этом негостеприимном мире.

Попытайся он сейчас что-либо растолковать, его бы высмеяли. Поэтому он взял себя в руки и стоял молча.

В следующем помещении был выставлен гигантский труп, ростом не менее двух метров, принадлежащий африканскому царьку, совершенно голый, не считая нескольких бенгальских медных украшений, и замороженный в ледяной глыбе. На одном соске темнел полумесяц белых пузырей; еще большая перевернутая S извивалась от пупка до колена. Лорд Говард осмотрительно изучал все его героически пропорциональные части, а Пек завел следующую импровизированную лекцию, подобную песне.

Этот бедолага никакой не царек, а воин масаи, блуждавший по свету после гибели семьи. Он искал приключений и забвения. Добравшись до Индийского океана, он нашел там судно, которое взяло его на борт из-за нехватки рук. После чего парень открыл в себе способности к мореплаванию, что удивительно для того, кто прежде ни разу не видел моря, и он, наверное, смог бы рассказать неплохую историю о каждом портовом городе мира, который исплавал вдоль и поперек, не погибни от лихорадки в том же самом путешествии. Отличное напоминание о том, что смерть делает всю предшествующую жизнь бессмысленной.

Мефистофель поведал Фаусту обо всех испытаниях, выпавших на долю этого воина: о беспредельном отчаянии, когда он держал на своих сильных руках убитого сына; о печальной опустошенности, о жестокой расправе над мерзавцем, принесшим в их деревню безумие; о том, как он осознал, что месть - это не справедливость и что справедливости вообще не существует нигде в мире; об удивлении, когда он увидел впервые океан («Какой же гадкий», - бормотал он, уже влюбившись в него); о том, какой восторг испытал, когда во время шквала обернул веревкой руку и нырял в бесконечно высокую волну, чтобы схватить за руку товарища и спасти ему жизнь. Все, что происходило с этим человеком, Фауст ощутил как будто в одно мгновение. И с ошеломлением осознал, что этот забытый всеми человек жил более полной жизнью, чем он когда-либо надеялся и стремился прожить.

Фауст вынырнул из своих грез, чтобы услышать заключение Пека:

- … больше не поклоняется своим языческим божкам, но по-прежнему остается источником благоговения для каждого, кто его видит.

- Почему он заморожен в глыбе льда? - осведомился лорд Говард.

- Чтобы не вонял, - ответил моряк. - Его переправляли на корабле в бочке с уксусом, но даже и так!… - Он выразительно зажал нос.

- Значит, весной он станет для вас бесполезен.

- Ну, не совсем так, господин. Я думаю очистить и покрыть позолотой его кости, так что мы сможем выставлять его как Золотого Человека из Перу.

Лорд Говард расхохотался и похлопал моряка по спине. Рекс Пекс Фекс свирепо и хрипло засопел, и его губы растянулись в злобной улыбке, демонстрируя все семь зубов.

Фауст вытерпел все это и проследовал за ними к третьей палатке.

Электрифицированная женщина, как Боадицея на троне, восседала на точной копии электрического стула, на котором казнят врагов государства. Это была пышногрудая бабенка в облегающем платье, поверх которого шли ремни с маленькими сверкающими драгоценными камнями. Когда они вошли, раздался грохот запущенного генератора.

- Добро пожаловать, искатели чудес, - промолвила женщина, ударяя своим скипетром так громко, что слышно было даже снаружи.

Драгоценности запульсировали, а затем ярко засветились.

- Я - богиня электричества, - проговорила женщина и, встав, властно указала на них скипетром. Тот излучал приглушенный свет, направленный прямо на присутствующих. Лорд Говард невольно отшатнулся, когда свет ударил ему в глаза, но далее с восторгом аплодировал при ее пояснениях к демонстрациям.

Представление преимущественно состояло из самых обычных салонных трюков, выполненных при помощи статического генератора: волосы богини вставали дыбом; искры осыпали помещение; огонь метался вслед за мышью.

- Потрясающее зрелище, а? Насыщайтесь лицезрением чудес, черт подери! - орал маленький моряк.

- Я преисполнен благоговения, - заметил Фауст.

Последний шатер представлял собой сераль. В нем скрывались три тощие девицы в шароварах, на руках от холода была гусиная кожа, а тело выкрашено соком под грецкий орех, чтобы их неприкрытые груди не вызывали скандала. Они неуклюже кружились перед жирным псевдотурком, который сидел на огромной горе подушек с кальяном во рту и выражал свое удовольствие, закатывая глаза. За его спиной со скучным видом стоял мальчик-мулат и играл на свистульке хорнпайп [17] .

Мефистофель кое-что шепнул Фаусту, Фауст, в свою очередь, - моряку, тот кивнул, и, когда мнимый паша заговорил о бесконечных ночах томной любви, быстро вышел из палатки. Вернулся он с небольшим резным ящичком и изящной трубочкой.

Фауст махнул рукой, и паша замолчал.

- Лорд Говард, я договорился об особой услуге, которая, насколько мне известно, особенно хороша для людей с богатой фантазией.

- Да, обо мне можно сказать и так. Что это?

- Это называется опиум.