Джек и Джилл

Возвратившись, Миссис Мино застала поистине идеальную картину. Прилежная девочка учится, позабыв обо всем, что ее окружает. Поза ее неподвижна, и только губы немного шевелятся, словно она беззвучно проговаривает какие-то правила. И все же что-то в ее позе и чуть заметном нервном подрагивании ноги выдавало странное напряжение ребенка.

— Ну, с Джеком все в порядке. С тобой, дорогая, как вижу, тоже, — бодрым голосом произнесла миссис Мино, отчего сердце у Джилл подпрыгнуло. — Можно подумать, между вами по-прежнему протянут телеграф и вы сговариваетесь, что делать. Вон как дружно взялись за занятия.

— Да я просто не нашла рядом никакой другой книги, вот и пришлось немножко позаниматься, — ответила ей Джилл, которой было совестно получать похвалу за мнимое трудолюбие.

Украдкой выглянув из-за учебника, она заметила, как миссис Мино перекладывает на большом столе бумаги. «Ищет письмо», — замерла девочка. И так как от страха она даже дышать перестала, до нее явственно донесся шорох подобранного с ковра листка. К счастью, Джилл не видела взгляда, брошенного хозяйкой дома в этот миг на ее щеку. Одна из испанских марок так и осталась приклеенной у девочки на лице, в то время как другая такая же прилипла к оборотной стороне неоконченного письма. Сопоставить два эти явления не составляло особенного труда. Марку, которая сейчас была на письме, миссис Мино перед уходом из Птичьей комнаты видела на полу и даже собиралась было поднять ее, чтобы отнести Джеку, но в последний момент сочла за лучшее не вмешиваться в воспитательный метод Фрэнка. «Допустим даже, что письмо, упав со стола, само каким-то образом соединилось с маркой, — продолжала размышлять миссис Мино. — Но откуда тогда на нем взялся зеленый отпечаток пальца? Именно такого цвета шерстяную пряжу Джилл сегодня утром сматывала в клубок».

Словом, все признаки указывали на то, чему миссис Мино совсем не хотелось верить. А необычное поведение девочки окончательно убедило ее в своих подозрениях. Добрая леди заколебалась. Быть может, лучше всего сделать вид, будто она ничего не заметила? Очевидно, бедная девочка и без того страшно расстроена тем, что выяснила из письма. А кроме того, она явно мучается от раскаяния.

«Подожду, пожалуй, пока девочка сама мне все расскажет, — решила в конце концов рассудительная хозяйка дома. — Джилл очень честная. Не сомневаюсь, что она не сможет долго таить это в себе».

И миссис Мино вновь принялась за письмо к сестре, а Джилл продолжила свои занятия. Прошло немало времени, прежде чем девочка наконец закрыла учебник и миссис Мино предложила:

— Милая, хочешь я проверю у тебя урок? Джек вот сказал, что хочет, после того как справится со своим Цезарем.

— Не знаю, получится ли у меня, но попытаюсь.

Она весьма успешно повторила прочитанный параграф вслух, пока не дошла до наречия «навсегда», и тут же осеклась, отчетливо вспомнив тот страшный смысл, который открылся ей за этим ужасным словом в письме миссис Мино.

— Знаешь, что оно обозначает? — поинтересовалась та.

— Н-ну, д-да, — начала запинаться девочка. — Навсегда — это очень надолго. Вернее, навечно. — Горло у нее сжалось. Лицо покраснело. Глаза заблестели от слез.

— Что с тобой, дорогая? — склонилась над ней миссис Мино. — Знаешь, давай-ка пока оставим урок. Расскажи мне, что тебя так мучает, и я постараюсь помочь.

Участливый тон, сочувственный взгляд и мягкая прохладная ладонь, коснувшаяся разгоряченной щеки Джилл, заставили девочку громко всхлипнуть, а затем со слезами поведать хозяйке дома всю правду.

— Ах, моя милая, — принялась ее успокаивать миссис Мино, — я давно уже все поняла. И ни секунды не сомневалась, что ты сама мне во всем честно признаешься. Иначе ты не была бы той девочкой, которую я так люблю и которой готова во всем помогать.

Затем она показала ей письмо, и прилипшую к нему марку, и зеленый отпечаток пальца, пытаясь, насколько возможно, уменьшить страдания Джилл.

— Вредная марка! — и вправду немного развеселилась та. — Прилипла и выдала меня, словно я сама не могу обо всем рассказать, даже если мне и нечем похвастаться.

— Пожалуй, наклей-ка ее в свой учебник, — протянула ей марку миссис Мино. — Тогда этот день, возможно, останется у тебя в памяти… навсегда, — с мягкой улыбкой сделала ударение на последнем слове миссис Мино.

Джилл улыбнулась сквозь слезы, и у миссис Мино мелькнула было надежда, что свойственный девочке оптимизм смог вытеснить из ее души или, по крайней мере, сгладить страшное впечатление от письма, но та вдруг попросила:

— Пожалуйста, расскажите мне о Люсинде Сноу. Мне хотелось бы знать, как ей удалось вынести выпавшее на ее долю испытание.

— Жаль, конечно, что ты вообще об этом узнала, — с сожалением выдохнула миссис Мино. — Но возможно, ее история облегчит хоть немного твои переживания. С Люсиндой мы были знакомы много лет. Когда-то мне казалось — нет участи тяжелее той, что постигла ее. Но потом я увидела: несмотря на тяжкий недуг, она счастлива, полна доброты, любима всеми, кто знает ее, и умудряется помогать множеству людей, доставляя им радость и делая их жизнь лучше.