Джек и Джилл

Я двинулся вперед к главной сцене, следуя вместе с охранниками президента. Повсюду вокруг Бернса мелькали лица сотрудников ФБР и нью-йоркских полицейских. Я искал глазами Кевина Хокинса и надеялся, что рядом с ним окажется и Джилл.

Улыбка не сходила с лица президента, а шаг оставался все так же тверд, когда он появился в зале. Я вспомнил его слова о том, что нельзя позволить паре психов влиять на внутреннюю и внешнюю политику страны.

В здании было тепло, но меня пробил холодный пот, словно меня окатили ледяной водой из Гудзона. Мы находились ярдах в тридцати от трибуны, занятой известными людьми Нью-Йорка и политиками, включая также губернатора и мэра города.

«Блицы» сверкали не переставая и со всех сторон, ослепляя нас. Один из микрофонов на сцене, видимо, не выдержал адского шума и зафонил. Я прикрепил к левому лацкану пиджака пятилучевую звезду. Цвет ее был закодирован и означал мою принадлежность к команде Секретной Службы. На сегодня он был обозначен, как зеленый. Что это, цвет надежды?

До сих пор Джек и Джилл сдерживали свои обещания. Сейчас они могли бы без труда найти способ пронести оружие в зал. Внутри самого амфитеатра в данный момент уже находилось около тысячи пистолетов, это не считая винтовок снайперов и помповых ружей полицейских.

Любой охранник или полицейский мог запросто оказаться Джеком или Джилл.

И один из них наверняка был Кевином Хокинсом.

Дон Хамерман находился рядом со мной, но из-за ужасающего шума мы не могли говорить нормально. Лишь изредка удавалось обменяться наблюдениями, проорав что-либо в самое ухо собеседника.

Да и то иногда отдельные слова или фразы тонули в море посторонних звуков.

— Слишком уж долго добирается он до сцены! — прокричал Хамерман. Или мне показалось, что он это сказал.

— Вижу!

— Следите за толпой! Они же бросятся врассыпную, как бараны, если увидят пистолет. Что-то слишком долго копается президент. Он что, насмехается над убийцами? Что он хочет доказать?

Хамерман был, конечно, прав. Казалось, президент специально провоцирует Джека и Джилл на действия. Вдруг, совершенно неожиданно, толпа шарахнулась в разные стороны, и в середине ее оказалось совершенно пустое пространство.

— Убей его! Убей этого сукиного сына! — раздался оглушительный крик. Разгребая толпу руками, я бросился в том направлении.

— Осторожней, выродок! — завопила мне прямо в лицо какая-то женщина.

— Убей его! — снова раздалось где-то впереди.

— Дорогу! Дайте пройти! — во всю мочь требовал я. Человек, вызвавший такое замешательство, был одет в черную парку, с рюкзаком за спиной. Отсюда я мог видеть только его длинные светлые волосы.

Я сгреб его в тот же самый момент, когда с другой стороны в него вцепились чьи-то руки. Вдвоем мы опрокинули его на пол. Было слышно, как его череп гулко стукнулся о бетон.

— Полиция Нью-Йорка! — рявкнул парень, пришедший мне на помощь.

— Полиция Вашингтона, отряд Белого Дома! — отозвался я. Мы крепко держали подозреваемого, а нью-йоркский коп ткнул ему пистолет в физиономию.

Задержанным оказался не Кевин Хокинс, хотя сейчас я не стал бы утверждать этого наверняка. Однако нам все равно пришлось его обездвижить, так как выбора у нас не было.

— Убей ублюдка! Убей президента! — продолжал истошно вопить скрученный нами блондин.

Он был абсолютно невменяем. Впрочем, не он один. Все собравшиеся в этом зале производили впечатление буйнопомешанных, а не только эта белобрысая задница на полу.

— Мне больно! — Теперь его крик относился ко мне и к полицейскому. — Вы меня ударили по голове!

«Он что, настоящий псих?» — удивился я. Подражатель? Или это просто отвлекающий маневр?

Глава 89

Камикадзе атакует! Это может произойти в любую секунду. Убийца, готовый на самоубийство. Вот почему преступление нельзя предотвратить. Вот почему президент Бернс был уже живым трупом.

Кевин Хокинс без проблем попал на лучшие места в забитом людьми амфитеатре. Используя свой талант и навыки, он превратил себя в совершенно неузнаваемую личность.

Сейчас он был высокой брюнеткой в темно-синем брючном костюме. Причем довольно эффектной женщиной, признался он сам себе. Хотя в данной ситуации он и так бы не привлек ничьего внимания.

В пиджаке Хокинса лежало удостоверение сотрудника ФБР. Самое настоящее, вплоть до печати и даже толщины бумаги, на которой оно было отпечатано. По этому документу он значился, как Линда Коул, секретный агент из Нью-Йорка. Фотокорреспондент стоял в шестом ряду и спокойно оглядывал толпу.

Щелк!

Щелк!

Снова мысленные фотографии отправлялись на хранение в его мозговой архив. Здесь в основном были представлены его «конкуренты»: сотрудники полиции, агенты ФБР и Секретной Службы. Хотя на самом деле никаких конкурентов у него не могло быть.