Джек Кетчам. Повести и рассказы.

Я был неопытен. Я был поверхностен. Я ехал в ад на ручной тележке.

Меня это устраивало.

У меня было много друзей.

Мой друг Ник Тошес несколько лет назад написал статью, которую я, будучи его агентом, продал в "Пентхаус". Она называлась "Искалеченные в колесе секса" и постулировала, хотя и с юмором, но на полном серьезе, совсем не шутя, если разобраться, что сексуальная революция шестидесятых уже закончилась.

И что все проиграли.

Эта идея легла в основу практически всех моих тогдашних художественных произведений.

Шел 1976-й год.

Давайте вернемся туда.

Диско и панк, кантри-музыка и умерший вскоре Элвис.

Донна Саммер еще не нашла свой путь к Иисусу. Она все еще "плохая девочка, грустная девочка" и королева диско. Сид Вишес из Sex Pistols все еще икона панк-рока. Англичане снова вторглись в чарты, и Ramones и "крестная мама панк-рока" Патти Смит открыли ответный огонь. Шах все еще на иранском троне. Проповедник Джим Джонс в солнцезащитных очках и тропической рубашке через несколько месяцев погубит 900 человек, заставляя их пить отравленный растворимый напиток "Кул-Эйд"[2].

Местные секс-клубы в городе Мамаронек призывают манхэттенских знаменитостей и молодоженов обмениваться партнерами. Бары с голыми сиськами. Голые танцы. Отражающие глобусы и полиэстеровые костюмы-тройки. Все нюхают кокс и легально продающиеся попперсы. Выпивка в клубах по-прежнему стоит три-четыре доллара. Два часа езды на поезде и пароме из Нью-Йорка до Файр-Айленда — и все еще можно перепихнуться практически с кем угодно, не боясь заразиться СПИДом.

Все это изменилось неизбежно и навсегда.

Ник был прав. Сексуальная революция закончилась, и все мы проиграли.

А пока мы играли в нее.

В шестидесятые годы это была свободная любовь.

Сопутствующей мелодией свободной любви были дурь и ЛСД, мескалин и галлюциногенные грибы.

В семидесятые это была ебля.

Затем мелодия сменилась на кокс и морфин, метаквалон и амфетамин.

И везде ряды бутылок.

Упадок беззаботного секса начался задолго до того, как СПИД поднял свою жалкую голову и начал фактически уничтожать его участников. Конечно, так оно и было, и многие из нас в глубине души знали это уже тогда. Обвинять СПИД во всем, что за ним последовало, — это ревизионистский бред. Секс уже пришел в упадок, друзья. Всего за несколько лет он превратился из таинства в послужной список. СПИД лишь окончательно закупорил джинна в бутылке.

И все же у этого периода были свои прелести.