Джек Лондон: Одиночное плавание

Свой уход он объяснял двумя причинами. Первую мы уже указали: та жизнь, которую он вел, тянула его «в никуда»; он просто испугался, что она может закончиться так же, как у многих его товарищей и врагов, — преждевременно и бессмысленно. Вторая причина — продолжение первой. Он хотел наполнить свое существование смыслом — тем, о котором мечтал. «Я рвался туда, — вспоминал писатель, — где дуют ветры приключений!» В открытое море, в океан! Залив Сан-Франциско был для него слишком мал.

Большое плавание: 1893—1894

Весьма соблазнительно согласиться с приведенной версией. Во всяком случае, именно «желанием увидеть большой мир» объясняют дочь и жена писателя прощание с «рыбачьим патрулем». Единодушны в этом и советские биографы. Такое объяснение пришлось бы по вкусу и самому Джеку Лондону. Наверняка эту версию слышали из его уст и современники. Как настоящий художник, он был мастак творчески корректировать и собственную биографию. Увы, реальность отличалась от озвученного — она прозаичнее, не так красива и совсем не романтична. Как ни мал был для нашего героя залив Сан-Франциско, всё же, думается, он с удовольствием побороздил бы еще его воды. Но из «рыбачьего патруля» его… «попросили». И причина была неприглядной. Пьянство, которое превратилось в настоящую проблему. Много лет спустя, повествуя о «героических буднях» патрульных, писатель уверял, что спиртное на борт они никогда не брали, в море царил сухой закон. Что ж, вероятно, так и было. Но вот о пьяных загулах юного Лондона на суше в те дни любой может прочитать в автобиографическом романе «Джон Ячменное Зерно» — картина впечатляет. Разумеется, при таком образе жизни он просто не мог полноценно исполнять свои служебные обязанности. И его в конце концов выгнали.

Сознавал ли он произошедшее как серьезную личную катастрофу. Или — в силу возраста, небольшого жизненного опыта — не видел в случившемся ничего фатального? На эти вопросы мог бы ответить сам писатель, но он, похоже, старался не вспоминать о том, что происходило сразу после «патруля». А происходило вот что.

Потерпев фиаско в Бениции, Джек, судя по всему, решил вернуться домой в Окленд. Если читатель помнит, в рассказе «Желтый платок», завершающем цикл историй «рыбачьего патруля», последнее приключение героя происходит, когда он плывет по заливу на патрульном судне, которое везет его в Окленд. Наверняка Джек и хотел таким образом вернуться домой, но в реальности добираться ему пришлось по суше. Беницию и Окленд тогда уже связывала ветка железной дороги, и он мог бы добраться домой на поезде. Но денег на билет у него не было. Тем не менее он оказался на станции — надеясь, видимо, как-то решить проблему. Уехать он не смог. А может быть, не захотел. Неподалеку от станции он познакомился с группой ребят примерно своего возраста. Они бродяжничали, жили мелким воровством, развлекались и пьянствовали. Джек прибился к ним и провел с ними около месяца. Себя они называли «дети дороги». Нетрудно догадаться почему: железная дорога давала им средства к существованию (по мелочи они «потрошили» почтово-багажные отправления), по ней они передвигались, вскакивая на ходу в вагоны. Но это бессмысленное времяпрепровождение Джеку быстро наскучило, к тому же однажды «атака» на проходящий поезд закончилась трагедией — один из подростков сорвался и попал под колеса[65].

Вскоре после этого прискорбного события юноша вернулся домой. Здесь было безрадостно. Семья едва сводила концы с концами — работал только отчим, получая сущие гроши. В отсутствие Джека Лондоны опять переехали и жили теперь почти в трущобах — район назывался Баджер-парк, а дом походил на развалюху. Похоже, Джон Лондон сколотил его сам — из остатков разрушенных домов, что стояли здесь прежде. Джек знал этот район: школьником он по субботам и воскресеньям подрабатывал в местном кегельбане. Да и в произведениях писателя можно найти его описание: в романе «Мартин Иден» район фигурирует под названием «Везел-парк».

«Из этого дома, — сообщает в своей книге жена писателя, — он отправился в большой мир»[66]. Слова Чармиан Лондон справедливы, но не совсем точны. Вернувшись домой, Джек не переменился и возобновил ту же расхлябанную жизнь, к которой уже привык. «После Бениции, — признавался он, — мой путь снова лежал через кабаки… и моральных преград я не ощущал». Делая вид, что ищет работу, на самом деле проводил время в компании таких же выпивох и бездельников. Он возобновил дружбу с Нельсоном-младшим, со многими из тех, с кем устраивал «экскурсии» по барам в бытность «устричным пиратом».

О времяпрепровождении в этот период писатель довольно подробно рассказал (с весьма живописными примерами) все в той же «исповеди алкоголика». Один из эпизодов настолько ярок — и, главное, характерен! — что пройти мимо него просто жаль. Лондон вспоминает, как однажды вдвоем с приятелем они без гроша в кармане сидели в пивной и размышляли, как бы выпить. Дело было накануне муниципальных выборов — на них они и надеялись.