Джек Лондон: Одиночное плавание

Разумеется, росла и популярность: газеты и журналы называли писателя «прирожденным рассказчиком», сравнивали с Киплингом, предлагали ему сотрудничество. Автора приглашали выступать в клубах и разнообразных обществах (от «Клуба Богемы» до сообщества читающих домохозяек), участвовать в митингах. Позднее он вспоминал: «Прежде круг моих друзей был очень ограничен. Теперь я стал бывать в обществе. Отовсюду сыпались приглашения, особенно на званые обеды, и я завел знакомства и подружился со многими состоятельными людьми».

Большую часть приглашений Джек Лондон принимал: известность, обрушившаяся на него, была внове и приятна. А тут подоспели выборы мэра города. Социал-демократическая партия Окленда, в которой писатель состоял, предложила ему баллотироваться на этот пост. Лондон согласился: разве мог отказать единомышленникам? Он и так ощущал некоторую вину перед «товарищами по классу». Впрочем, хотя несколько раз и выступал на предвыборных митингах, в целом отнесся к мероприятию несерьезно: ну какой из него мэр?

В результате при голосовании кандидат-социалист набрал всего 245 голосов. Но участие в кампании подняло продажи его книг. А в последнем он нуждался, потому что тратил всё больше и больше. Ему, который еще так недавно не знал, найдется ли у него что-либо на ужин, явно нравилась роль этакого Гарун аль-Рашида: он оплачивал счета Флоры, платил за аренду ее дома (вместе с матерью, напомним, жили сводная сестра Джека — Ада и ее малыш Джонни), помогал своей чернокожей кормилице, «маме Дженни», с процентами по закладной и налоговыми платежами, «подкидывал» приличные суммы нуждающимся приятелям. К тому же и сам жил на широкую ногу: по средам завел обычай собирать друзей и знакомых. В романе «Джон Ячменное Зерно» писатель объяснял это так: «Теперь у меня был свой дом. Когда ходишь в гости, надо приглашать и к себе. <…> Я не должен ударить лицом в грязь». А потому «завел запасы пива, виски, столовых вин…» — «меня нельзя было застать врасплох». В автобиографической книге эти слова звучат в качестве оправдания спорадических возлияний, постепенно снова входивших в привычку («В этот период я пил по той же причине, которая побудила меня пить со Скотти и гарпунщиком, а позднее — с устричными пиратами: я знал, что у мужчин так принято, и хотел выглядеть в их глазах мужчиной. Мои новые знакомые — тоже искатели приключений, но интеллектуального порядка — пьют. Отлично. Почему же не пить вместе с ними? Мне Джон Ячменное Зерно не страшен!»). Но здесь важнее другое — новый стиль жизнь очень нравился Лондону, иначе не прозвучало бы хвастливое: «Видите, как изменился мой жизненный уровень!»

Вместе с предложениями от периодических изданий со всех концов Америки росли и гонорары. Это, конечно, радовало (потому что деньги все равно утекали как вода!), но все хотели одного и того же — рассказов о Севере и золотоискателях. А он, сочинив за полтора с небольшим года почти три десятка таких историй, был сыт ими по горло. Но вырваться с «просторов Севера» не мог — за них платили… Увлекало же его тогда совсем иное — отношения с Анной Струнской и их совместный роман.

Выше мы упоминали об обстоятельствах их знакомства, теперь пришло время рассказать подробнее.