Джек Мэггс

Мери Бриттен не была образованной и ее высокая, крепко сколоченная фигура была полна той грубой силы, которая скорее под стать уличной торговке, чем медицинской сестре, но она со всей страстностью своей широкой натуры мечтала стать светской дамой, прогуливаться по Сент-Джеймскому парку и получить беспрепятственный доступ на выставки и фестивали в парке Рейнлаг. Поэтому, не колеблясь, она сделала первую комнату нижнего этажа своего рода алтарем, воплощением своих задумок и желаний, и не пожалела денег на дорогие воланы, рюши, кружева, салфеточки, статуэтки смуглых девушек, в чьи протянутые руки можно было вставить зажженные свечи. И вот что странно: я, бывавший в богатых домах гораздо больше, чем она, не стал бы подвергать критике ни ее умение, ни ее вкус.

Софина и я, разумеется, немало времени уделяли обсуждению ее вкусов, ибо в наши обязанности входило убирать эти две комнаты – одну красивую, а другую самую обыкновенную, как мы ее называли.

Красивая комната была нашим кошмаром из-за дубового пола, который надо натирать воском, и тяжелых ковров (которые следует выбивать). Спаси нас Господь, если плинтус не надраен до блеска, если с каминной доски плохо стерты следы чьих-то локтей (значит, пожалели пасты), а на серебряной вазе, которую я украл у фермера в Хеэмптэде, оставлен след от полировальной смеси для серебра.

Простую комнату убрать было легче и в то же время труднее: легче, потому что здесь не было воланов и всяких вязаных салфеток, но труднее, потому что мы здесь могли невзначай увидеть такое количество крови, которое способно напугать любого малолетку, и в тазу, прикрытом марлей, обнаруживали нечто такое, что продолжает преследовать меня до сегодняшнего дня. Между собой мы никогда не говорили об этой комнате и молча опорожняли тазы в сточную канаву в конце сада. Мы мыли эту простую комнату мылом, скребли щетками, стараясь не дышать.