Джек-потрошитель с Крещатика

Он встал, пошатнулся на нетвердых ногах, огляделся, скользнув по ним взглядом, уже не отличая их от неодушевленных предметов – стволов, пеньков, дороги, столбов… Рефлекторно, словно стараясь защититься, обнял себя одной рукой за плечо и с неподдельным, нескрываемым страхом посмотрел на туман, прятавшийся сейчас высоко в листьях деревьев, – лишь туман казался Егору реальным собеседником, живым, одушевленным и вызывающим ужас.

– Спасибо, что не прошли мимо, – почти скороговоркой сказал он. – Мне действительно не нужна помощь с похоронами. Пусть Ада Антоновна ни о чем не беспокоится. Помогите лучше ей, поддержите ее. Прошу прощения. – Он двинулся прочь быстрым шагом. Но через десяток шагов не сдержался, припустил, почти побежал прочь – стараясь поскорей унести ноги из туманного Провалля.

С минуту Даша и Акнир смотрели, как он удаляется от них по желтой дороге и скрывается в белом сумраке.

Затем Чуб недовольно оглядела свои грязные коленки.

– Тю!.. Чулки порвала! – она придирчиво изучила хэллоуинскую расцветку в виде кровоподтеков и ран и не расстроилась. – А вообще, так даже лучше – креативней. Дырки однозначно вписались в дизайн… еще бы настоящей крови добавить…

– Лучше обойдемся без крови, – мрачно сказала Акнир.

– Но ведь Егору теперь ничто не угрожает? – уточнила Даша, подтягивая чулки.

– Нет. Круг Киевиц защищает его. Теперь она до него не доберется.

– Думаешь, это она? Ирина заманила его сюда, чтоб убить? Она прислала ему sms с того света? Она сейчас здесь? – вмиг потеряла оправдательную версию Чуб. – Ты вообще видела эти белые руки? А на нас туман тоже может напасть? – она поежилась, на туманной аллее стало сыро и холодно. Тропа перестала быть радостно-желтой – туман опускался вниз, окрасив деревья в пегую марь, заключив их в белую клеть, окончательно отрезав от мира.

– Вот и Мамки пришли, – устало сообщила Акнир.

– Что же нам делать теперь?

– Ничего, – резковато ответила ведьма. – Для Егора мы сделали все, что могли. А нам туман ничем не грозит. Для того Киевицы и чествуют душечек, чтобы Мамки с Деда5ми служили не только некромантам, но и нам – помогали и защищали. Пора возвращаться в Башню, пригубить рябиновку, разделить с ними хлеб. А то душки обидятся… Да и у Маши как-никак день рожденья.

– Ну нашу Машу и угораздило родиться вообще, – Чуб присела на влажный от тумана пенек и принялась чепурить свои креативные дырки.

– И это объясняет в ее характере многое. Точнее, все, – сказала ведьма. – Акнир снова достала свою белую трубочку из кости с тонкой резьбой, распалила ее, вызывая к жизни путеводную змейку. – Все мы похожи на дни, в которые мы родились.

– Типа знака зодиака?

– Катя, например, родилась в ноябре, почти в полной тьме… И тьма в ней сильна. Тьма идет из нее. И еще неизвестно, победит ее тьма или она победит свою тьму и станет ее повелительницей.

– А я?

– Ты родилась в дни Перунового лета, в дни всесильного огня.

– Только что-то мой огонь не особо горит.

– Он-то горит. И не его вина, что ты до сих пор не поставила на него даже кастрюльку, чтобы сварить себе хотя бы завалящую кашку, – хихикнула ведьма. – Но Маша… – Акнир покачала головой. – Она появилась на свет в тот день, когда целый мир оборачивается назад и всматривается в Прошлое. Потому она и стала историком, потому видит Прошлое так ясно и так далеко. Так любит его… И еще потому она, единственная из вас, не боится смерти.

– А я что, боюсь? – оскорбилась Даша.

– Ты не боишься рисковать, а она – умирать. Ведь она родилась в Дни Смерти, в Дни окончания времен, когда заканчивается свет и начинается тьма. Вот кто мог бы познать настоящее Провалля, дойти до любой его глубины, даже до Ада. И вернуться обратно. Смерть – часть ее «я». Как и возрождение. Потому из вас Трех лишь она способна воскрешать мертвецов. Потому что в день, когда она родилась, жизнь и смерть сплетаются в единое кольцо Уробороса, вчера и сегодня становятся неразделимыми, и то, что было, – существует всегда.

– Угу, – не вняла ее патетике Чуб. – Умирать она не боится, а сказать мужику, что у них есть ребенок, так трясця от страха. Уй, класс! – хлопнула себя по креативным коленкам она. – У меня землепотрясная мысль!

Глава восьмая Асенька

Сумерки сгущались, но серость приближающейся ночи разбавлял странный белый туман. И прежде чем Маша повернула выключатель и зажгла в гостиничном номере электричество, ей показалось, что вокруг неподвижного окаменевшего в своем страдании художника собрался размытый белый нимб.

Ковалева подошла, положила руки на плечи Вильгельму Котарбинскому:

– Когда умерла Ася? – спросила она.

– Вчера. Завтра похороны, – бесцветно ответил он.

– Знаете, я недавно читала газету. Там описывали удивительный случай. Умершая дама ожила на столе в прозекторской. У нее был летаргический сон. Такое случается.

– Да, чудеса случаются, – безнадежно сказал он. – Но очень редко.