Джек Ричер, или 61 час

– Ты знаешь, что это игра. Должно быть. Только так ситуация станет терпимой.

– Ладно, на какой мы стадии? Последняя четверть?

– Дополнительное время.

– Тогда расскажи все, шаг за шагом. Введи меня в игру. Как если бы мы вместе работали.

– Я бы хотел.

– Но это так. Что у нас есть?

Он не ответил.

– Ричер, что у нас есть?

Джек сделал вдох и начал ей рассказывать, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, вернувшись к тому стенографическому стилю, который помнил еще с тех времен, когда говорил с людьми, понимавшими то, что понимал он, видевшими то, что видел он, и сразу схватывавшими то, что не требовало разъяснений. Он рассказал ей про автобус и метамфетамин, судебный процесс и тюрьму, полицейский департамент и кризисный план, про адвоката и защиту свидетеля, про бунт и Платона, про подземное хранилище, Петерсона и Джанет Солтер.

– Положи руку в карман, – такими были ее первые слова, когда он закончил.

– Зачем? – спросил Ричер.

– Вытащи пистолет.

– Теперь все в порядке.

– И более того. Это необходимо. Плохой парень тебя видел. Пока ты находился вдвоем с Солтер в доме. У него было пять часов.

– Он не приходил. Он находился все это время в тюрьме.

– Это лишь допущение. Мы ничего не знаем наверняка. Он мог проверить, отключить рацию, ускользнуть и вернуться. Нам даже неизвестно, был ли у них полный сбор. Да, план расписан в подробностях, но ты же понимаешь, что в реальном мире все идет не так, когда возникают серьезные проблемы.

– Так или иначе, я его не видел.

– Но ему это неизвестно. Если он тебя видел, то естественно предположить, что и ты его видел. Значит, он придет за тобой.

– Слишком много «если» и допущений.

– Ричер, подумай. Что может помешать убийце выйти сухим из воды? Он прикончил адвоката, Петерсона и Солтер – три пули из выброшенного пистолета. Он бережет четвертую для тебя – после чего он свободен. Никто никогда не узнает, кто он такой.

– Я и сейчас не знаю, кто он такой.

– Но он в этом не уверен. И он опасается, что со временем ты поймешь. Ты последнее препятствие на его пути.

– Почему же он до сих пор за мной не пришел?

– У него не было удобного случая. Другого правдоподобного объяснения нет. И с тобой он будет особенно осторожен. Еще в большей степени, чем с остальными. Адвокат был ничтожеством, Петерсон – обычным полицейским, а Солтер – безобидной пожилой женщиной. Ты – другой.

– Ну, не настолько другой.

– Тебе нужно вернуться в Рэпид-сити. Спрятаться там и поговорить с ФБР.

– У меня нет машины.

– У тебя есть телефон. Ты сейчас по нему разговариваешь. Положи трубку и позвони в ФБР. И будь настороже до тех пор, пока они не появятся.

Джек не ответил.

– Ты так и поступишь? – спросила она.

– Сомневаюсь, – ответил Ричер.

– Тебе прекрасно известно, что ты не несешь ответственности за этих людей.

– Кто бы говорил.

– Без тебя произошло бы то же самое. То, что ты оказался там, – один шанс из миллиона.

– Петерсон был хорошим парнем. И достойным полицейским. Он хотел стать еще лучше. Он был из тех, кто понимает, что ничего не знает. Мне он нравился.

Сьюзен ничего не ответила.

– И мне нравилась миссис Солтер. Она была хорошим благородным человеком.

– Тебе нужно выбираться оттуда. Ты в меньшинстве. Платон будет не один.

– Очень надеюсь.

– Это опасно.

– Для него, – сказал Ричер.

– Ты помнишь, как еще ребенком смотрел фильм про чудовище, которое появляется из лагуны?

– Эта история до сих пор в моем досье?

– В конце, в ссылках.

– И ты ее прочитала?

– Я заинтересовалась.

– Они все поняли неправильно. И отобрали у меня нож, я тогда ужасно разозлился.

– И в чем состояла их ошибка?

– Я не был генетической аномалией. Я родился таким же напуганным, как и все. Может быть, даже больше, чем другие. Я не мог спать и плакал вместе с другими. Но потом я устал от этого. И научился справляться со страхом. Усилием воли я превратил страх в агрессию. Оказалось, что это довольно просто.

– В шесть лет?

– Нет, в шесть я был уже опытным. Я начал в четыре. И к тому моменту, когда мне исполнилось пять, дело было сделано.

– И что ты творишь теперь? Превращаешь чувство вины в агрессию?

– Я дал клятву. Такую же, как и ты. Все враги, внешние и внутренние. Похоже, у меня есть по одному каждого вида. Платон и коррумпированный полицейский.

– Твоя клятва потеряла силу.

– Она никогда не теряет силу.

– Но как получилось, что у шестилетнего ребенка был свой перочинный нож?

– А разве у тебя не было?

– Конечно, нет.

– А сейчас?

– И сейчас нет.

– Тебе следует его купить.

– А тебе перебраться в Рэпид-сити и сделать все как следует.

– У нас нет времени.

– У тебя нет легального статуса.

– Ну, так внеси еще одну ссылку в моем досье. Или сбереги им время. Сделай копию. Три копии, для ФБР, УБН и для полицейских из Южной Дакоты. И отправь их прямо сегодня.

– Это не твое дело. Ты себя наказываешь. Ты не должен победить всех.

– Тебя поставили во главе 110-го?

– И я буду оставаться на этой должности до тех пор, пока захочу.

– На этот раз все было очень серьезно.

– Все дела важны.

– Но не в одинаковой степени. Я смотрю на милую пожилую женщину с дыркой в голове. И это значит для меня больше, чем чувство голода.