Джек Ричер, или 61 час

В документе имелось множество фотографий, иллюстрировавших тесты. Они получились немного темными и размытыми, но все показывали одно и то же: маленькие дети, глаза широко раскрыты, спины прижались к спинкам стульев, некоторые умудрились упасть назад, руки вскинуты над головами, лица искажены страхом и паникой.

А потом появилось исключение.

На одной фотографии был запечатлен первый ряд, состоящий из пятнадцати мест. Пятнадцать детей. Все мальчики. Все выглядели лет на шесть. Четырнадцать из них откинулись назад. А один прыгнул вперед. Он был крупнее остальных, с короткими, светлыми, спутанными волосами. Он прыгнул вперед и вверх, пытаясь добраться до экрана. В руке он что-то держал.

Сьюзен Тернер была почти уверена, что это был открытый перочинный нож.

Имени агрессивного мальчишки в документе прямо не называли. Его начали изучать, но тут отца мальчика срочно куда-то перевели, и ребенок затерялся в системе. А вскоре эксперимент был прекращен. Однако его результаты объединили в один документ. Агрессивного мальчика обозначили длинными словами, ни одно из которых Сьюзен не знала.

На последней странице документа имелись свои собственные перекрестные ссылки. В них упоминалось только одно досье – Ричера.

Сьюзен вернулась к изучению вступительной части. После того как камеры включились и до появления чудовища оставалось восемнадцать кадров – три четверти секунды. Это произвело на нее впечатление. Но не столько самим прыжком вперед. Она знала таких людей. Она сама была такой. Но для шестилетнего ребенка вытащить перочинный нож и открыть его менее чем за одну секунду – это что-то.

В доме Джанет Солтер царили тишина и покой – менее десяти секунд. Затем одна за другой ожили все четыре полицейских рации, послышался шум помех, коды, короткие напряженные слова, затем зазвонил телефон в коридоре, кто-то торопливо пересек спальню дневной смены, распахивались двери, грохотали шаги по лестнице, все говорили громко и испуганно.

Ричер вышел из своей комнаты и быстро спустился в коридор. Там уже стояли четыре женщины-полицейских – две в форме, две в ночных пижамах; все они говорили по телефонам. Бледные лица, широко раскрытые глаза, полные паники. В их крови кипел адреналин, не имеющий возможности найти выход.

– Что? – спросил Ричер.

– Эндрю Петерсон, – ответила одна из женщин.

– Что с ним?

– В него стреляли, он убит.

Глава 35

С улицы пришел полицейский из машины и присоединился к всеобщему волнению. Ричер не сомневался, что парни в других машинах также отвлеклись. В данную секунду безопасность Джанет Солтер не стоила и цента. Поэтому Ричер наблюдал через окно гостиной за улицей и получил представление о том, что произошло, из беспорядочных обрывков разговоров в коридоре. Это оказалось несложно: по приказу шефа Холланда департамент оставался в состоянии полной боевой готовности. Поэтому полицейские машины постоянно патрулировали город, и все сохраняли максимальную бдительность. Все улицы объезжали с интервалом в двадцать минут. Каждого пешехода, каждый автомобиль или грузовик внимательно осматривали. Проверяли парковки, переулки и подъезды к Болтону.

Машина, в которой в полном одиночестве сидел новичок Монтгомери, проезжала мимо занесенной снегом парковки, расположенной к северо-западу от центра города. Монтгомери обратил внимание на машину Петерсона, которая показалась ему пустой; стекло было опущено, бугель[35] упирался в глухую кирпичную стену. Но когда Монтгомери присмотрелся, он обнаружил, что Петерсон лежит на двух передних сиденьях. И что он умер от пулевого ранения в голову.

Ричер оставался возле окна гостиной, наблюдая за безмолвной улицей, и думал о Петерсоне, предоставив полицейским скорбеть в коридоре. Он слышал их голоса. Сначала они не хотели верить в то, что случилось, надеясь, что произошла ошибка. Ричер считал такое теоретически возможным, но крайне маловероятным. Оперативные рапорты с места происшествий часто оказывались ненадежными. Ранения в голову иногда интерпретировали неправильно. Глубокую кому люди принимали за смерть. Но в девяноста девяти случаях из ста рассчитывать на лучшее не имело никакого смысла. Ричер это прекрасно знал. Он был оптимистом, но не дураком.

Пять минут спустя плохие новости подтвердил шеф Холланд. Он подъехал, припарковался и вошел с дом вместе с волной холода. Его программа состояла из трех пунктов. Во-первых, он хотел лично сообщить своим людям о смерти Петерсона. Во-вторых, потребовал, чтобы они вернулись к своим обязанностям. Он послал офицера обратно в машину, дневную смену – в постель, одну из женщин ночной смены – в библиотеку, а вторую попросил сосредоточить внимание на входной двери. Холланд говорил спокойно и твердо, полностью держа ситуацию под контролем. Он оказался хорошим командиром. Конечно, задача была для него слишком сложной, но он продолжал двигаться и отдавать приказы. На глазах у Ричера очень многие командиры впадали в ступор, когда происходило нечто серьезное.