Джек Ричер, или Дело

Первым делом я надолго залез под горячий душ. Запах Деверо проник в мои ноздри вместе с паром. Я насухо вытерся и переоделся в униформу класса А, надев на себя все, что положено. После этого позвонил Стэну Лоури и попросил его подбросить меня на автобусную станцию. Я прикинул, что если буду действовать порасторопней, то смогу добраться до округа Колумбия к ужину, что примерно на двенадцать часов опережало назначенное мне время. Я попросил Лоури не делать секрета из того, куда я направляюсь. Я решил, что чем больше людей будет знать, где я, и чем дольше я пробуду здесь, тем выше будут мои шансы на то, что это неприятное дело все-таки проявится.

В Вашингтоне, округ Колумбия, в семь часов вечера в понедельник все было спокойно. Корпоративный город — а корпорацией является Америка, — где работа практически никогда не останавливается, лишь перемещается в тихие, неизвестные большинству людей места, где и совершается, но после пяти вечера. Салоны, бары, излюбленные рестораны; гостиные городских особняков, местонахождение которых мне неизвестно, но я знал, что соседи наверняка в курсе дела. Поэтому я изобразил графически удаленные цепочки отелей по классу ниже четырех звезд, в которых я обычно останавливался, и направился на ярко освещенные и чистые улицы, где расположены более дорогие отели к югу от Дюпон-серкл.[51] Нет, я не имел намерений платить за что-то. В легенде говорилось, что это особое место на Коннектикут-авеню, известное своими негласными правилами, действующими в помещениях для избранных, где посетители в униформе автоматически оплачиваются за счет Министерства обороны. Благодаря неотмененным установкам к некоей состоявшейся когда-то конференции или по рассеянности какого-либо озлобленного ветерана, отвечавшего за регистрацию распоряжений, — этого не знал никто. Но та же самая легенда гласила, что вы скорее очутитесь на Арлингтонском кладбище, чем получите счет за произведенные вами расходы.

Я прошел медленным шагом, стараясь идти посередине каждого тротуара, по которому мне следовало пройти. Это была бдительность, не задуманная заранее, а получившаяся непроизвольно. Я использовал витринные стекла в качестве зеркал и с невинным видом осматривался вокруг, проходя каждый перекресток. Я шел в толпе, меня постоянно толкали, но толкали нормальные деловые люди, спешащие приступить к выполнению следующего пункта в своем бесконечно длинном распорядке дел. Я устроился в отель без каких-либо происшествий, зарегистрировавшись под моим настоящим именем и званием; легенда и тут не подвела, потому что никто не попросил меня предъявить платежную карту или назвать банковский счет. Все, что мне потребовалось сделать, — подписать какую-то бумагу и сделать это так чисто и легко читаемо, как только возможно. Ведь нет никакого смысла засветиться наживкой в капкане, а потом спрятаться в сосуд размером с бушель. Даже не бушель, поскольку я никогда и не знал, насколько велик этот самый бушель. Я предполагал, что это нечто наподобие маленького бочонка. А в этом случае тебя все равно обнаружат снаружи, поскольку надо будет восполнить выгоревший кислород.

Я поднялся на лифте к себе в номер, повесил шинель класса А на плечики, позвонил вниз и попросил принести ужин в номер. Через тридцать минут я вкушал стейк из филейной части, который также будет записан на счет Пентагона. Еще через полчаса я выставил поднос в коридор и снова пошел погулять ради того, чтобы произвести травление, как сказал я себе, — просто посмотреть, не возникнет ли вдруг на моем пути кто-нибудь, внезапно появившись из расположенной позади меня тени. Но нет, никто на меня не прореагировал, никто за мной не пошел. Я обошел Дюпон-серкл, затем углубился в расположенный позади него квартал; совершая одну крайность, прошел мимо посольства Ирака, совершая другую — мимо посольства Колумбии. Я видел людей, в которых легко распознал бы федеральных агентов разного рода; видел мужчин и женщин в униформе всех четырех родов войск; видел огромное количество частных лиц в солидных костюмах, но никто из них не сделал ни малейшего движения по направлению ко мне. Никто из них не проявил даже малейшего интереса. Я был для них предметом мебели.

Поэтому я снова пошел в гостиницу, лег в постель в своем роскошном номере и стал ждать того, что должно было случиться на следующий день — во вторник, одиннадцатого марта 1997 года.

Глава 64