Джек Ричер, или Средство убеждения

Сдачу я оставил себе. Чуть больше пятнадцати долларов. Я решил, что имею на это полное право. До сих пор мне не заплатили ни цента. Выехав на автостраду, я приготовился к долгой дороге. Я смертельно устал. Нет ничего хуже, как усталым глотать милю за милей пустынное шоссе. Бек молчал. Сначала я думал, он просто от природы угрюмый. Или стеснительный. Или замкнутый. Потом до меня дошло, что он нервничает. Я предположил, что он боялся ехать навстречу бою.

– Как Ричард? – спросил я.

– Замечательно, – ответил Бек. – У него есть внутренняя сила. Он хороший сын.

– Да? – спросил я, потому что мне было нужно что-то сказать. Я должен был разговаривать с Беком, чтобы не заснуть за рулем.

– Он очень преданный сын. О большем нельзя и просить.

Он снова умолк, и мне пришлось опять бороться со сном. Пять миль, десять.

– Тебе когда-нибудь приходилось иметь дело с мелкими наркоторговцами? – вдруг спросил Бек.

– Нет.

– В них есть что-то своеобразное.

Он не проронил ни слова в течение следующих двадцати миль. Затем заговорил снова, словно все это время он никак не мог ухватить ускользающую мысль.

– Они полностью подчинены моде.

– Вот как? – спросил я, изображая интерес.

На самом деле меня это нисколько не интересовало, но мне было нужно поддерживать разговор.

– Конечно, синтнарк сейчас в моде, – продолжил Бек. – Если честно, клиенты этих мерзавцев еще хуже их самих. Я не успеваю даже следить за той дрянью, которой они торгуют. Каждую неделю какое-нибудь новое причудливое название.

– А что такое синтнарк? – спросил я.

– Синтетический наркотик, – объяснил Бек. – Изготовленный в лаборатории. Понимаешь, что-то искусственное, связанное с химией. Совсем не то, что вырастает на земле естественным путем.

– Вроде марихуаны.

– Или героина. Или кокаина. Это натуральный продукт. Органика. Разумеется, он подвергается обработке, но все же появляется он не из пробирки.

Я молчал, прилагая все силы, чтобы держать глаза открытыми. В машине было слишком тепло. А для того, чтобы бороться с усталостью, нужен холодный воздух. Чтобы не заснуть, я кусал нижнюю губу.

– Мода влияет на все, что делают эти подонки, – произнес Бек. – На каждую мелочь. Например, на обувь. Эти ребята, к которым мы сейчас направляемся, – сколько раз я с ними встречался, столько раз на них была новая обувь.

– Что, кроссовки?

– Ну да, как будто они зарабатывают на жизнь, играя в баскетбол. То на них двухсотдолларовые «Рибок», только что из коробки. Когда мы встречаемся в следующий раз, «Рибок» уже совершенно неприемлем и у них на ногах «Найк» или что-то еще. Пружинящая подошва и все такое. Или вдруг на них ковбойские сапоги от «Катерпиллар» или «Тимберлендс». Кожа, затем кожзаменитель, потом снова кожа. Черные, затем вдруг желтые. Всегда расшнурованные. Потом снова возвращаются кроссовки, но только теперь это «Адидас» с тремя полосками. Две-три сотни долларов за пару. Без каких-либо причин. По-моему, это безумие.

Я молчал. Вел машину, усилием воли не давая векам сомкнуться. Белки моих глаз горели.

– И знаешь, почему это так? – продолжал Бек. – Из-за денег. Ублюдки получают так много денег, что просто не знают, что с ними делать. То же самое с куртками. Ты видел, какие они носят куртки? На этой неделе это «Норт фейс», все блестящие и надутые, на гусином пуху, не важно, на дворе зима или лето, потому что эти типы появляются на улице только ночью. Но на следующей неделе блестящая ткань – это уже прошлый век. Быть может, «Норт фейс» еще сгодится, но только ткань уже должна быть микропористой. Потом вдруг появляются куртки из шерсти с кожаными рукавами. Каждая мода держится около недели.

– Бред какой-то, – сказал я, лишь бы что-то сказать.

– Все дело в деньгах, – повторил Бек. – Ублюдки не знают, что с ними делать, вот и меняют одежду, лишь бы менять. Это как болезнь. Меняют все, в том числе и оружие. Возьмем этих самых ребят. Они были без ума от «Хеклер и Кох МП-пять-К». Теперь, если верить тебе, у них «узи». Ты понимаешь, что я хочу сказать? Для этих ублюдков даже оружие – предмет моды, такой же, как кроссовки или куртки. Или сам товар, что замыкает круг. Их потребности постоянно меняются, во всех областях. Даже в отношении машин. Эти ребята в основном предпочитают япошек, то есть, наверное, мода приходит с Западного побережья. Но на одной неделе у них «тойоты», на другой уже «хонды». Затем «ниссаны». «Ниссан максима» были в большом почете – года два-три назад. Такие, какую угнал ты. Потом будут «лексусы». Это какая-то мания. То же самое с часами. Вот эти ребята носят «Суотчи», затем все переходят на «Ролексы». Для них нет никакой разницы. Полное сумасшествие. Разумеется, поскольку я сам работаю на этом рынке и являюсь поставщиком, мне жаловаться грех. Нашей целью является постоянное обновление ассортимента, и все же порой это происходит чересчур быстро. Угнаться за всем этим становится трудно.

– Значит, вы тоже работаете на этом рынке?

– А ты что думал? – спросил Бек. – Ты полагал, я бухгалтер?

– Я думал, вы импортируете ковры.

– Да, – подтвердил он, – я импортирую ковры.

– Хорошо.