Джек Ричер, тлт Личный интерес

Я отступил на шаг назад и снова крикнул через плечо:

– Беннетт? Ты все еще здесь?

Никакого ответа.

Я вновь подошел к двери спальни.

– Полагаю, тебе уже известно, что Джоуи больше нет среди нас. И ты знаешь, что его парни сбежали. Так что я могу оставаться здесь столько, сколько потребуется. Ты умрешь от голода, даже если полицейские не появятся.

– И тогда на твоих руках будет еще больше невинной крови. Потому что я здесь не один. Но ты уже об этом знаешь, верно?

Потом он что-то пробормотал, но не мне. Возможно: «Скажи ему, малышка», и я снова услышал женский голос, по-прежнему невнятный, но теперь это был сдавленный крик. У нее во рту был кляп. А если так, то она еще и связана.

Женщина снова закричала.

– Ты хочешь произвести на меня впечатление? – спросил я.

– Очень на это надеюсь, – ответил Котт.

– Ты думаешь, я социальный работник?

Снова раздался крик, длинный и громкий, но приглушенный кляпом. Потом он превратился в рыдания, полные боли, обиды и унижения.

– Должен сказать, что на меня это производит большое впечатление, – заявил Котт.

Из чертежа следовало, что комната имеет размер примерно тридцать на тридцать футов, ванная комната находится слева, туалет – справа. Я стоял на прежнем месте и смотрел в зеркало, которое ничего не показывало, кроме неровного, покрытого пятнами дерева, которого никто не должен был видеть, но когда оно еще было зеркалом, я увидел в нем Котта. Я смотрел на зеркало под острым углом, значит, и он так же. Углы должны быть равными – школьная физика старших классов. Простейшая оптика. Вероятно, изголовье кровати совсем рядом со мной, на противоположной стене, а кровать – самое естественное место, куда следует положить связанную женщину с кляпом во рту. В таком случае, Котт сидел в ногах постели.

Все сходилось, пока я не перепроверил углы и не пришел к выводу, что в таком случае Котт должен находиться слишком близко ко мне. То есть углы не получались равными. Что было невозможно. Потом я вспомнил, что кровать Джоуи должна иметь длину в десять футов, и все встало на свои места.

Я сделал шаг. Я ничего не знаю о домашней арматуре и не разбираюсь в строительстве, но у меня есть глаза и память, и мне было известно, что цилиндр дверной петли в поперечнике равен примерно половине дюйма. Из чего следовало, что у Джоуи он составляет три четверти дюйма, а сама петля имеет соответствующую форму, чтобы дверь могла открываться. Простые подсчеты показывали, что щель между дверью и краем косяка будет максимальной, когда дверь открыта на девяносто градусов. В доме Джоуи это будет чуть больше дюйма. Но сейчас дверь была открыта не на девяносто градусов, а всего на тридцать. Может быть, на пару градусов больше. Из чего следовало, что ширина щели равна четверти дюйма – или чуть больше. А в иностранных мерах длины составляла примерно десять миллиметров.

9-миллиметровая пуля от патрона «парабеллум» имеет диаметр 9 миллиметров.

Глава 56

Я постарался, чтобы между моим глазом и щелью оставалось некоторое расстояние, как это делает снайпер, когда смотрит в оптический прицел, потому что не хотел, чтобы Котт заметил тень или услышал мое дыхание. Он сидел на краю постели, повернув лицо вполоборота к двери. Котт постарел на шестнадцать лет. Вокруг глаз и рта появились морщины. Он выглядел усталым и умудренным опытом. На нем были дешевые коричневые брюки и коричневая рубашка, какие мог бы выбрать я сам. Его руки спокойно покоились на коленях. В одной он держал пистолет. Самозарядный «браунинг», местный любимец.

Рядом с ним на постели лежала обнаженная женщина. Я ее не знал. Белая кожа и золотистые волосы. Возраст – от восемнадцати до сорока. Руки связаны за спиной в запястьях. Кроме того, у нее были связаны щиколотки, рот заткнут какой-то тряпкой. Руки были вывернуты так, что я мог разглядеть внутренние части локтей, – не слишком приятное зрелище. Кожу покрывали зеленые и желтые синяки, шрамы и запекшаяся кровь.

Котт поднял шприц и показал его женщине, затем переместил к ее локтю. Она повернула голову и наблюдала за рукой Котта, не отрывая глаз. Игла прикоснулась к коже. Женщина смотрела и надеялась, смотрела и надеялась.

Котт убрал иглу. Женщина обмякла и издала глухой стон, который я уже слышал. Гнев, разочарование и боль. Ей было необходимо получить наркотик.

Я отступил назад, сделав большой шаг, оставаясь на той же линии, положил «браунинг» в задний карман, расставил ноги пошире, поднял двумя руками «глок» – тем легким, естественным движением, которое проделывал тысячи раз прежде, – и выстрелил через щель в настоящего Джона Котта, а не в его отражение. Пуля попала туда же, в центр лба. Пятнадцать футов. Одна восьмая секунды. Я почти мгновенно увидел аккуратное входное отверстие, потом, практически сразу, задняя часть черепа Котта взорвалась, что никак нельзя было назвать аккуратным, грохот выстрела прокатился по моим рукам и ударил в уши. Котт продолжал сидеть в прежней позе, точно статуя; наконец он сполз с кровати и упал на пол.

* * *