Джек-Соломинка

Грубое и некрасивое лицо палача дернулось, и, теряя свою важность, Гуг Гавесдемский растерянно оглянулся по сторонам.

На этом помосте осужденные не разговаривают с палачом. Если им что нужно, они обращаются к помощнику и говорят тихо, как в церкви. Но так как палач иногда бывает милосерднее судьи, бывший мясник из Гавесдема вдруг с радостью припомнил старый английский обычай, который спас от лишних мучений мужеубийцу Матильду Блонд.

Колода вся загудела, как потревоженный улей, когда он положил на нее топор. Потом он обернулся к Джоанне.

— Какой рукой ты открывала дверь королевскому изменнику, женщина? — спросил он голосом, раскатившимся по всей Доффльской площади.

Боясь ошибиться, боясь обрадоваться преждевременно, Джоанна быстро посмотрела на него.

И вдруг помост, рыжая веревка — все как будто рухнуло, а женщины, стоявшие внизу, подняли руки в воздух.

— Левой, господин палач, левой! — закричали они.

— Скажи левой, женщина!

— Скажите левой, миледи! — кричала изо всех сил маленькая дворяночка в потертом атласном платье. Она чуть не свалилась со своего камня.

Мужчины — те стояли, сумрачно потупясь в землю. Некоторые сердито уговаривали своих жен.

Но почти в это же мгновение все повернули головы назад, потому что из боковой улицы на площадь выехал королевский знаменный рыцарь, сэр Саймон Бёрли.

Он был не один. За ним по четверо в ряд ехали шестнадцать человек его свиты и, отставая только на голову коня, трусил рысцой всадник в запыленной одежде. Это был королевский гонец.

Теперь Джоанна испугалась по-настоящему, впервые за сегодняшний день.

Староста подал знак звонарю на колокольне. Густой медный гул пошел над толпой. И тогда прибывший человек в запыленной одежде опередил знаменного рыцаря и остановился перед помостом.

Все обнажили головы. Некоторые старательные слуги даже стали на колени позади своих господ. Джоанне не на что было опереться. Она шагнула к колоде.

Королевский гонец откашлялся.

Джоанна перевела глаза на Саймона Бёрли.

Рыцарь, не поворачивая головы, смотрел в одну точку, и Джоанна невольно проследила его взгляд. Ее бывший муж смотрел на голубой вымпел над замком Тиз.

То, что этот человек, вопреки изъявленному им желанию, появился на площади перед толпой, и то, что он сюда же привез королевского гонца, наполнило ее страхом и тревогой.

«Пусть мне отрубят правую руку! — подумала Джоанна. — Не нужно мне милосердия Гуга Гавесдемского и этих женщин! Только пускай ничего страшного и нового не будет в королевской грамоте! Тогда пускай мне даже отрубят обе руки!»

Но в королевской грамоте было много страшного и нового.

Гонец читал:

— «Божьей милостью его величество Ричард Второй, король Англии, Франции и Ирландии, повелел довести до всеобщего сведения, что слух, распространенный восставшими, будто они действовали по его королевской воле и повелению, совершенно ложен.

Все освободительные грамоты, выданные повстанцам, признаются отныне недействительными, так как они вышли из королевской курии без зрелого размышления и наносят великий ущерб королю и его короне, а также грозят конечным разорением как ему, прелатам, знати и магнатам, так и святой английской церкви и приведут к погибели королевство.

Все, у кого имеются освободительные грамоты на руках, немедля, под страхом конфискации имущества, должны представить их королю и его совету для уничтожения.

Отныне все держатели, как вилланы, так и свободные, без противоречия, ропота и сопротивления должны исполнять своим господам все лежащие на них и на их землях повинности».

Вздох облегчения вырвался из многих грудей. Дворяне в Эссексе расправились с мужиками по своему усмотрению, но было хорошо, что королевский патент поддержал их правоту.

Гонец поцеловал печать и с хрустом свернул кожу.

Джоанна ждала. Не для этого привел сэр Саймон Бёрли королевского гонца на площади Доффли и поставил у самого помоста.

Человек вынул из-за пазухи второй свиток.

Саймон Бёрли отвел глаза от вымпела на замке Тиз. Он коротко глянул на Джоанну, и она в этот момент начала читать про себя молитву. Но детская латынь плохо шла ей на ум, и она стала молиться своими словами, как простая мужичка.

— Господи, — бормотала она, — возьми, если нужно, мою свободу, честь и жизнь, только, господи, пускай ничего дурного не случится с Джеком!

— «Король объявляет всем своим верноподданным, что они, под страхом конфискации всего, что король может у них конфисковать, обязаны вооруженной рукой и всеми имеющимися в их распоряжении средствами оказывать сопротивление восставшим. Это злое дело больше не повторится, потому что главные виновники мятежа уже осуждены и преданы казни в Лондоне 18 июня.

По распоряжению чрезвычайной судебной комиссии, заседавшей во дворе Гильдголла 17 июня, эти люди…»

Саймон Бёрли снова глянул на леди Джоанну и опустил глаза.

Стиснув руки, вся наклонясь вперед, Джоанна слушала, не пропуская ни одного слова.