Джек в Австралии. Рассказы

— Перед тобою вся ночь, садись сюда, к огню, и устраивайся получше.

Джек поднялся и послушно пошел за ширмы. Кресло все-таки удобнее.

— Да, ты точка в точку, как твой дед, такой же упрямый козел, который мало говорит, но много делает. И никогда у него не было сына. Железный человек. Двух дочерей имел и старшую лишил наследства. Твоя мать была младшей; старшая попала в беду и он выгнал ее, настоящий старый дурак и бессердечный к тому же! Таковы мужчины, если им волю дать. Ты такой же!

Джеку безумно хотелось спать и слова старухи точно кололи его.

— Я бы помогла ей, да сама-то была не старше ее, да и что можно было сделать? Если бы можно было, я бы вышла замуж за ее отца — он был вдовцом в то время — но он женился вторично на другой, а я на пароходе уехала в Мельбурн и вышла замуж за бедного, старого Эллиса.

К чему ей понадобилось все это рассказывать? Он умирал от усталости, но даже если бы он был свеж и бодр, все-таки не пожелал бы выслушивать ее излияния. Но старая ведьма продолжала:

— Мужчины — или дураки, или то, что женщина сделает из них. Лишь годы спустя я напала на след твоей тети Лизы. Она вышла замуж за кого-то из конной полиции, мальчишку он отослал. Мальчик был глуповат и мужу не нравился. Мальчик пропал где-то в лесах. Говорят, что в делах и хозяйстве он был очень ловок и хитер, но странный в обращении с людьми. Одним словом, это единокровный брат Мери; ты видел Мери в Перте. Ее мерзавец-отец был отцом того незаконнорожденного мальчика. Но теперь бедная девочка, равно как и ее единокровный брат — сироты. — Джек глядел умоляюще. Он не хотел больше слушать. Но бабушка внезапно рассмеялась своим заразительным смехом, столь похожим на смех Ленни.

— Ты такой же мешок условностей, как и твой дед, — ласково промолвила она. — Но у тебя сердце доброе. Верно от твоего англичанина-отца. Люди в Австралии черствы, черствы, как кожа буйвола. Ты будешь введен в искушение согрешить, но не унывай! Доверяй сам себе, Джек Грант! Заслужи себе собственное доброе мнение и не обращай внимания на других. Собственному мнению доверяй, и ты никогда не состаришься. Будешь гнуться и подлаживаться — тогда состаришься!

Он хорошо относился к бабушке; она была так одинока среди своих детей. Он тоже был одиноким волком среди семейных овечек. И, быть может, Казу был таким же одиноким волком.

— О чем это я говорила с тобой? — продолжала бабушка. — Да, о твоем незаконном двоюродном брате. О нем я тоже наводила справки. Он далеко уехал, за Асертон, и обзавелся землей. Теперь у него чудесный хутор; он холостой. С Людьми он жить не умеет, но отличный хозяин. Надеюсь, что Мери что-нибудь от него унаследует, у бедной девочки ведь ничего нет. Она хорошее, доброе дитя. Ее мать была моей племянницей. — Казалось, что она засыпает, но через несколько минут старуха встрепенулась.

— Ты бы женился на Мери. Решись-ка на это!

Но он тотчас же запротестовал:

— Никогда!

Она крепко заснула. Джек прокрался за ширму, чтобы избавиться от бабки; свечу он оставил зажженной.

* * *

Он с удовольствием уселся на твердый стул рядом с Гербертом, довольный тем, что удрал…

Неожиданно он вскинулся, проснувшись, не в состоянии повернуть шеей. Это Том заглянул и разбудил его. Значит, они вернулись. Стул скрипнул, когда Джек привстал, но Том только махнул ему рукой и исчез. Подло!

Близнецы вернулись.

Ближайшее, что он снова расслышал, был мягкий, торопливый голос:

— Алло, Бо!

Они стояли перед ним, веселые и мокрые от дождя и ветра. Грейс стояла непосредственно за Моникой, волосы Моники были от сырости все в кудельках, светлые на висках, темные у пробора, все ее свежее личико смеялось, а желтые глаза уставились пристально и многозначительно в его заспанное лицо. Он почувствовал, как что-то шевельнулось в нем.

— Алло, Бо! — Снова промолвила она и пальчиком дотронулась до его рукава. — Вот и мы! — Все еще заспанный он продолжал молча смотреть на нее.

— Ты еще не проснулся? — шептала она и, приложив свою холодную руку к его щеке, рассмеялась, заметив как он вздрогнул. Новое выражение промелькнуло в его взгляде. Когда он испуганно посмотрел на нее, она отвернулась, опустив глаза.

— Кто тут? — раздался голос бабушки из-за ширм. — Это девочки? Мери приехала с вами?

Мери, как будто только и дожидалась этого вопроса, появилась в дверях в белом переднике.

Она стрельнула своими черными глазами на Джека, потом на бабушку.

— Здравствуй, бабушка, — сказала Мери, направляясь за ширму, чтобы поприветствовать старуху. Близнецы послушно последовали ее примеру. Мери вернулась из-за ширмы и поздоровалась с Джеком; при этом так прямо и откровенно взглянула ему в глаза, что он смутился. Она смущала его больше, чем Моника. Моника тоже вышла из-за ширмы и стояла рядом, отставив ножку и наблюдая.

В следующее мгновение все они исчезли.

— Потуши свечку! — приказала бабушка. Он пошел и погасил огонь; потом уселся в кресло. Больной зашевелился. Джек подошел успокоить его. С минуту больной постонал, затем снова воцарилась тишина. Мальчик заснул на твердом стуле.

Он проснулся. Была полночь. Герберт ворочался.