Джекаби

— Что ж, тогда, возможно, это все же должно быть у вас, — Джекаби вытащил из кармана коричневый конверт и повертел его немного в руках. Он постукивал им по ладони, словно задумавшись на какое-то время, но все же отдал его мне. — Не подумайте ничего такого, — пробормотал он, — это просто безделушка.

Заинтригованная, я развернула конверт. Избавившись от бумаги, я улыбнулась. Это был блокнот с обложкой из гладкой черной, явно дорогой кожи. Обложка откидывалась вверх. Страницы были невероятно белыми, сверху у них крепился карандаш. Он удобно уместился в моей ладони и легко помещался в кармане. На задней обложке стояли инициалы «Э.Р.», а под ними изображена летящая птица — грач.

— Стандартные полицейские блокноты сделаны из простого картона, но вы, кажется, упомянули что-то о коже. Я заказал его в небольшом магазинчике на Маркет стрит. Ах да, и это еще, — Джекаби порылся в карманах и достал увеличительное стекло около пяти дюймов в диаметре с простой деревянной ручкой и протянул его мне. — У меня есть и другие, если это не подойдет. Так же, пока мы это обсуждаем, я подумал и решил, что вы вполне можете представляться детективом.

— Правда? — я засмеялась. — Я буду настоящим следователем, а не ассистентом?

— Определенно, нет, — сказал он, небрежно отмахиваясь. — Характер вашей работы останется прежним. Звания, как и внешний вид, не имеют никакого значения для меня. Но если это сделает вас счастливой, называйте себя, как пожелаете. Вы уронили несколько бумаг на пол. Вижу, вы над чем-то работали.

Я задумалась на мгновение и решила все-таки насладиться ею, как бы бессмысленно это не было.

— Спасибо, Джекаби.

— Всегда пожалуйста. Хорошо, что вы в моей команде, — из-под длинного шарфа на миг появилась улыбка. — Ну, и чего же мы тогда ждем? Берите свое пальто, мисс Рук. Нас ждут приключения!

Дополнительные материалы: История трех камертонов

Во время событий по «Делу о немом крике», один из предметов, принадлежащих моему работодателю, конфисковали как улику. После всего произошедшего, Джекаби пришел в негодование от отказа полиции вернуть его незамедлительно.

— Ошибка правосудия, — кричал он. — Как непрофессионально. Как бесчестно. Боюсь, я вынужден назвать это «надувательством»!

Через какое-то время я все же смогла убедить его, что, по всей видимости, это было лишь обычной бюрократической проволочкой, и что вежливое письмо с запросом вернуть этот предмет скорей всего поможет решить данную проблему. Ниже следует письмо, которое продиктовал мне Джекаби, с моей небольшой редактурой:

«Ко вниманию полицейского департамента Нью Фиддлехема: У вас мой средний камертон и я хотел бы получить его назад. Чтобы объяснить вам необходимость его срочного возвращения, я расскажу вам его удивительную историю.

Это была старая церковь. Она стояла в центре городка, как это часто бывало в те дни, и была сердцем маленького сообщества. Соседи встречались здесь на празднованиях, крестились дети, женились влюбленные и похоронные процессии проходили здесь же, в этой скромной церквушке. Сердцебиение маленького города озвучивали церковные колокола.

На колокольне висел не один, а три мастерски сделанных колокола. По особым случаям викарий звонил во все три и их звучание дополняло друг друга. Но чаще всего он звонил в какой-то один. Каждый колокол служил для определенной цели.

В 1861 году гражданская война потрясла страну. Мужчины и мальчишки под звон церковных колоколов были призваны воевать, а те, кто остался, из всех сил старались поддержать воевавших. В это время викарий чувствовал, что должен внести свою лепту, и отдал прекрасные колокола на переплавку под пушки и клинки.

В день, когда колокола сняли, викария сразил жар и жуткий звон в ушах. Церковные реликвии превратили в оружие, которое помогало братьям истреблять братьев. Это был и в правду страшный день. Когда жар ушел, викарий понял, что полностью потерял слух.

Тем временем солдат, отвечавший за их перевозку, поддался желанию сохранить хоть какую-то память об этих великолепных колоколах. Вопреки приказам и собственной разумности, он заметил, что маленькие кусочки каждого из них были отложены в сторону. Их он и привез обратно в свой город и передал знакомому ремесленнику, который мог перековать металл. Звонивший хотя бы раз колокол должен звонить, поэтому он попросил мужчину сделать что-нибудь, что могло бы как-то вернуть колоколам их голоса.

Кузнец расплавил обломки, превратив их в три уникальных камертона. В его голове не возникло вопроса, в каком тоне должен звучать каждый из них, металл пел ему с первого дыхания мехов. Когда он закончил, каждый из камертонов звучал так же, как один их колоколов на колокольне.

Все же было что-то странное с этими камертонами. Каждый был словно чистой и концентрированной версией своей предыдущей реинкарнации и обладал ее эмоциональной силой.