Джеки Чан. Я счастливый

Когда мы подрабатывали на съемочных площадках, то ежедневно получали по шестьдесят пять гонконгских долларов, причем шестьдесят из них забирал себе учитель. После того как ушел Саммо Хунг, Юэнь Так стал самым старшим среди нас. Однажды сказал нам: «Невозможно получать так мало денег, пять долларов — это слишком мало». Мы согласились и, отважившись, решили все вместе пойти к учителю, при этом Юэнь Так должен был подвести нас и начать говорить первым. Для нас, проживших под строгим надзором учителя десять лет, это было настоящим психологическим испытанием, но, вопреки нашим ожиданиям, он вовсе не разозлился, а лишь медленно повернулся к нам спиной и сказал: «Вы уже взрослые, крылья окрепли, скоро улетите». Когда мы услышали эту фразу, у всех нас на глаза навернулись слезы, но после этого он стал отдавать нам по тридцать пять долларов, и это было великой победой!

Дни летели, и мы стали все больше понимать то, что тогда сказал Саммо Хунг. Действительно, театральных выступлений становилось все меньше и меньше, их заменял кинематограф. Из академии постепенно уходили ученики — все устремились в этот новый мир. Однажды момент прощания с учителем настал и для меня.

^{Перед воротами академии. Первый справа — я.}

В тот особенный день приехал мой отец. Он болтал с учителем, а я собирал вещи. Кое-как запихнув все свое добро в чемодан, я также специально напялил на себя три пары джинсов. По старому обычаю, в день окончания обучения мастерству было принято бить выпускника розгами — десять раз.

Я принес скамью и розги и встал на колени.

— Учитель, я собираюсь уйти.

— Эх, оставь это… — Учитель подошел ко мне и погладил меня по голове.

Я наконец-то расслабился.

— Премного благодарен, учитель.

Папа еще немного полюбезничал с учителем:

— Ну что ж, мы пошли, обязательно навестим вас, как будет время.

Я схватил свой чемодан и объявил, что ухожу. Затем я глубоко поклонился, развернулся и пошел.

Выйдя за ворота, я оглянулся. Если честно, мне было немного страшно. Папа подозвал такси, и, сев в машину, я еще раз оглянулся, и мне по-прежнему было как-то не по себе. И только когда такси повернуло и академии уже не было видно, я громко воскликнул: «А-а-а! Я наконец-то уехал!»

В 1988 году уже обосновавшийся в Америке учитель вернулся в Гонконг, чтобы отметить свой юбилей, и на это торжество приехали буквально все. Только тогда мы осознали, что учитель воспитал массу способных людей, которые немало сделали для развития экшн-фильмов не только в Гонконге, но и во всей Азии. Среди его учеников также нужно назвать Юэнь Ву Пина, который покинул академию до моего поступления туда, да и в целом списки актеров и сотрудников на больших съемочных площадках почти все испещрены объединяющим нас иероглифом «Юэнь». С одной лишь этой стороны заслуги учителя огромны. В 1997 году в Америке учитель скончался, и я приостановил съемки, чтобы присутствовать на его похоронах.

Как я уже говорил: «Чарльз Чан — отец Чан Кон Сана, а Ю Джим Юэнь — отец Джеки Чана».

^{Учитель воспитал для киноиндустрии Гонконга, да и всего мира, половину постановщиков боевых сцен.}

Рядовой каскадер

В течение десяти лет я почти никогда не выходил за пределы академии.

Покинув академию окончательно, я внезапно очутился на свободе. Папа изначально хотел меня увезти в Австралию, чтобы я жил вместе с ними, но я пожелал остаться в Гонконге и попытать счастья в киноиндустрии. Как-никак десять лет я занимался кунг-фу и мог продемонстрировать эти навыки на съемочных площадках. Увидев, что я настроен серьезно, отец купил мне небольшую квартиру в районе Сан По Конг, потратив на это сорок тысяч гонконгских долларов. В том числе туда были вложены восемь тысяч австралийских долларов, накопленных за десять лет мамиными чаевыми и деньгами, заработанными папой на должности повара. В тот момент я вдруг понял, почему мои родители приняли решение уехать: в любом случае у них не было возможности получать много денег, и они могли лишь постепенно откладывать то, что заработали физическим трудом, а затем потратить эту сумму на то, чтобы предоставить мне крышу над головой.

Много лет спустя, когда папа вернулся в Гонконг, он продолжил жить в той маленькой квартирке. Я много раз просил его переехать в более просторное жилье, которое я ему купил, но он все время отказывался. В итоге мне пришлось пойти на хитрость: я обманул его, сказав, что я продал ту квартирку. И только после этого он съехал оттуда. До самой своей смерти он думал, что я действительно продал ту студию, но на самом деле она и по сей день все еще числится за мной. Для меня она дорога как память о моих родителях…