Джемс Кук

В конце мая и в начале июня "Индевр" вошел в чрезвычайно опасную зону коралловых рифов и мелей, рассеянных между материком Австралии и Большим Барьерным рифом - исполинской коралловой грядой, которая тянется, то подступая к материковому берегу, то чуть отходя от него, на две с лишним тысячи километров.

На 22°ю. ш. за островком, оконечность которого Кук назвал мысом Тауншенд, началась опаснейшая в мире полоса "морского бездорожья". Островков, рифов, отмелей здесь было больше, чем звезд в ночном небе, и приходилось продвигаться "ощупью", непрерывно измеряя глубины.

За мысом, названным Куком мысом Трибюлейшн (мыс Невзгод), около 11 часов вечера 11 июня 1770 года "Индевр" внезапно наскочил на коралловый риф. Только через сутки, полностью разгрузив корабль, удалось снять его с рифа. За борт были также сброшены шесть пушек с шестью комплектами ядер, и благодаря этой операции "Индевр" удалось облегчить на шесть тысяч фунтов.

199 лет спустя, в 1969 году, экспедиция Филадельфийской Академии естественных наук подняла все шесть пушек с набором ядер. За два века пушки почти совершенно не пострадали, они только лишились деревянных лафетов.

Острый коралловый риф вспорол днище "Индевра". К счастью, удалось ввести корабль в устье небольшой и спокойной реки (она была названа рекой Индевр, и ныне у места ее впадения в море стоит город Куктаун). Там судно вытащили на берег. Ремонт "Индевра" затянулся до начала августа.

Корабельные умельцы починили обшивку, заменив множество поврежденных досок и поставив заплаты на пробоинах.

Берега реки Индевр были не слишком отрадны: холмы и ложбины между ними покрывала жесткая трава, кое-где встречались низкорослые деревья. Но Бенкс и Соландер были в восторге.

В море попадались редкостные рыбы, моллюски, черепахи, а на суше натуралисты встретили чудо-зверей - кенгуру, вомбатов, собак динго, сумчатых волков. Правда, крупных зоологических открытий совершить не удалось: кенгуру и динго уже были известны голландским мореплавателям, открывшим в XVII веке западный берег Новой Голландии.

Бенкс привез с собой в Англию скелет кенгуру, и британские натуралисты получили возможность изучить в натуре костяк экзотического животного.

На реке Индевр участники экспедиции общались с аборигенами - темнокожими, низкорослыми людьми, которые вели бродячий образ жизни и ходили в чем мать родила. Эти аборигены были охотниками и рыболовами. Кук описал их нравы и обычаи, жилища, орудия труда, оружие (и, между прочим, их бумеранги). Он завершил свой обзор такими словами: "Судя по тому, что я сказал, кое у кого может сложиться впечатление, что туземцы Новой Голландии самые несчастные существа на Земле. В действительности они намного счастливее нас, европейцев: не имея понятия не только об излишествах, но и о необходимых удобствах, за которые так борются в Европе, они живут в блаженном неведении".

6 августа "залеченный" корабль тронулся в дальнейший путь. Путь этот оказался еще более трудным, чем июньский маршрут: "Индевр" шел с черепашьей скоростью, и Кук справедливо назвал эту смертельно опасную полосу рифов и мелей Лабиринтом. 16 августа 1770 года экспедиция претерпела невероятно тяжелое испытание. На рассвете течение понесло "Индевр" на гряду рифов. Ветра не было, глубина, как назло, большая, так что нельзя было отдать якорь.

"В эти, поистине ужасные, минуты, - писал Кук, - наши люди продолжали делать все, что было в их силах, так же спокойно, как в обычное время. Опасности, которые нам удалось избежать раньше, были ничто по сравнению с угрозой быть выброшенными на рифы, где через мгновение от корабля ничего бы не осталось". К счастью, когда "Индевр" был всего лишь саженях в ста от страшных рифов, подул береговой бриз, и удалось отвести судно в безопасное место.

Кук крайне редко упоминал о себе и о своих переживаниях в дневниках, которые он вел во всех трех плаваниях. Но в день тяжелых испытаний, 16 августа 1770 года он совершил признание, которое проливает свет на очень важные черты его трудного характера.

"Судьба моряков, - писал он, - таит превратности, которые всегда ожидают их при плавании в неведомых водах. Если бы не то удовлетворение, которое испытывает первооткрыватель даже в том случае, если ждут его только пески и мели, эта служба была бы невыносима, - особенно в столь удаленных местах, как эта страна, и при скудности съестных припасов. Мир едва ли простит путешественнику, если он, открыв землю, не исследует ее; его не оправдают перенесенные невзгоды и его обвинят в трусости и отсутствии настойчивости - все в один голос объявят его личностью, непригодной для плаваний, совершаемых ради открытий. С другой стороны, если мореплаватель смело встретит все опасности, но результаты путешествия будут неудачны, его сочтут дерзким и неблагоразумным. Первое обвинение вряд ли может быть предъявлено мне, а если мне повезет, и мы преодолеем все препятствия, с которыми придется столкнуться, о втором не придется и говорить.