Дженни Даунхэм-Пока я жива

Папа поворачивается ко мне. Он говорит медленно, словно обращается к слабоумной:

-Тесса, надень куртку. На улице холодно.

Едва мы подъезжаем к дому, как папа почти силой вытаскивает меня из машины, тащит за собой в дом и толкает в гостиную.

-Сядь, -приказывает он. –Быстро.

Я опускаюсь на диван, он садится напротив меня в кресло. Похоже, дорога домой довела его до белого каления. Папа запыхался, глаза безумные, как дуто он неделями не спал и способен на все.

-Тесса, что ты вытворяешь, черт побери?

-Ничего.

-По-твоему, кража в магазине-это ничего? Ты целый день где-то пропадала, не сказала, куда идешь, даже записки не оставила, и считаешь, что так и надо?

Папа обхватывает себя руками, словно он замерз, и какое-то время мы сидим молча. Я слышу, как тикают часы. На столике возле меня лежит один из папиных автомобильных журналов. Я мусолю уголок страница, загибаю и разгибаю, выжидая, что будет дальше.

Наконец, папа говорит-очень медленно и отчетливо, словно хочет, чтобы его правильно поняли.

-В некоторых случаях ты можешь поступать так, как считаешь нужным, -произносит он. –В одном мы можем сделать для тебя послабление, но в другом не получится, как бы тебе этого ни хотелось.

Я издаю дребезжащий смешок- кажется, будто где-то разбили стекло, -и ошарашено замолкаю. Я с удивлением обнаруживаю, что сгибаю папин журнал пополам и отрываю обложку, на которой изображены красная машина и юная красотка с белоснежными зубами. Я комкаю лист и бросаю на пол. Я вырываю страницу за страницей и швыряю их на столик, пока все пространство между нами не оказывается устлано обрывками журнала.

Мы глазеем на вырванные страницы; я задыхаюсь, мне так хочется, чтобы случилось хоть что-нибудь –какое-нибудь грандиозное событие, вроде извержения вулкана в нашем саду. Но ничего такого не происходит, папа лишь крепче обхватывает себя руками, как всегда, когда расстроен: он уходит в себя, словно растворяется в пустоте.

Наконец папа произносит:

-Что будет, если ты не сможешь справиться с гневом? Во что же ты тогда превратишься?

Я молча упираюсь взглядом в косой луч света, который падает на диван и разлетается брызгами по ковру, застывая у моих ног.

Девятнадцать.

На лужайке лежит мертвая птичка. Лапки тонкие, как зубочистки. Я сижу в шезлонге под яблоней и рассматриваю птицу.

-Она точно пошевелилась, -говорю я Кэлу.

Брат перестает жонглировать и подходит взглянуть.

-Черви, -сообщает он. –Температура внутри трупа может настолько повыситься, что черви, которые в глубине, вылезают на поверхность- там прохладнее.

-Откуда ты знаешь?

-Кэл пожимает плечами:

-Интернет.

Кэл переворачивает птицу носком ботинка, и у нее лопается брюшко. Куча червей вываливается на траву- они корчатся, ослепленные солнцем.

-Видишь? –замечает Кэл, садится на корточки и тычет в червей палкой. –Труп-это замкнутая экосистема. В некоторых условиях покойник может всего за девять дней сгнить до костей. –Он бросает на меня задумчивый взгляд. –Но с тобой такого не случится.

-Правда?

-Это чаще бывает, когда человека убили и оставили лежать под открытым небом.

-А что будет со мной?

Я готова поверить каждому его слову, словно Кэл-великий волшебник, которому ведома вселенская истина. Но брат пожимает плечами и произносит:

-Я выясню и расскажу тебе.

Кэл идет в сарай за лопатой.

-Посторожи птичку, -просит он.

Ее перья ерошит ветерок. Она прекрасна-черная с синим отливом, как разлившаяся по морю нефть. Черви тоже красивы. Они в ужасе извиваются на траве, ищут птицу, друг друга.

Лужайку пересекает Адам.

-Привет, -произносит он. –Как дела?

Я выпрямляюсь в шезлонге:

-Ты перелез через забор?

Адам качает головой:

-Он сломан внизу.

На Адаме джинсы, ботинки и кожаная куртка. Он что-то прячет за спиной.

-Вот, -говорит он и протягивает мне букет зеленых листьев. Среди них, словно фонари или маленькие тыковки, виднеются ярко-оранжевые цветы.

-Это мне?

-Тебе.

У меня колет в сердце.

-Я стараюсь не обзаводиться новыми вещами.

Адам хмурится:

-Может, живое не считается?

-Еще как считается.

Он опускается на траву рядом с моим шезлонгом и кладет цветы между нами. Земля сырая. Адам промокнет. Замерзнет. Но я молчу. И про червей тоже. Пусть заползут к нему в карманы.

Возвращается Кэл с садовым совком.

-Ты что-то сажаешь? –любопытствует Адам.

-Дохлую птицу, -отвечает Кэл, указывая на место, где лежит трупик.

Адам наклоняется взглянуть на нее.

-Это грач. Его ваша кошка поймала?

-Не знаю. Но все равно надо похоронить.

Кэл идет к дальнему забору, отыскивает на клумбе местечко и начинает копать. Земля сырая, как смесь для кекса. Время от времени лопата натыкается на мелкие камешки, и раздается звук, похожий на хруст гравия под ногами.

Адам срывает травинку и пропускает между пальцами.

-Я прошу прощения за то, что тогда сказал.

-Ладно.

-Это все неправда.

-Все нормально. Не будем об этом.

Адам с серьезным видом кивает и теребит травинку, не глядя на меня.

-Ради тебя можно и потерпеть.

-Правда?

-Ага.

-Значит, ты хочешь со мной дружить?

Он поднимает глаза:

-Если ты согласишься.

-И ты уверен, что в этом есть смысл?