Дженни (фанфик по Сумеркам)

Неширокая пыльная улица с огромными лопухами, растущими по обочинам дороги. Деревянный некрашеный забор. Калитка. На крылечке папка гладит между ушей огромного пса. Мутный взгляд папки останавливается на Женечке, замершей посредине дорожки, ведущей к крыльцу, он ворчит: «О, одна явилась», криво ухмыляется, и подталкивает пса по направлению к ней…

Женечка, Дженни, Дженн.

Я.

Память обрушилась, как лавина. От мелькания всполохов из мгновенных точечных воспоминаний голова гудела нещадно. Хорошо, что я не кричала. Просто закрыла лицо руками и скорчилась на табуретке, глубоко дыша, сглатывая и снова глубоко дыша.

— Напугалась, детка. Какая впечатлительная. Выпей водички.

Голос вырвал меня из оцепенения. Открыв глаза, я увидела, что надо мной склонилась женщина, невысокая, сухонькая, с каштановыми волосами и ухоженным лицом, по которому трудно определить возраст. Ей могло быть тридцать, а могло быть и под пятьдесят. Она протягивала мне стакан с водой и улыбалась.

— Держи. Когда-нибудь ты обязательно станешь актрисой. Но не сейчас. Хорошо?

Она уговаривала, как маленького, капризного ребенка, а я глотала воду и судорожно соображала, что же теперь делать?

Сколько я уже здесь? Недели три. Почти месяц. Как долго. Господи, а как же мама?! Она же с ума сходит. Впрочем… Почти месяц. Наверное и найти-то уже отчаялись. По крайней мере, найти живой. Надо как-то дать о себе знать, позвонить. Вот выйдем с этого чертового кастинга и надо сразу позвонить маме, сказать, что жива, что все в порядке, попросить чтоб приехали за мной, чтоб забрали домой.

Не могли про меня позабыть. Никак не могли. Наверняка, искали всем миром. А, может, ищут до сих пор. Полиция. Брэйди.

Боже мой! Брэйди!

Звонить сразу перехотелось. Поговорить с мамой и успокоить её, было бы славно, но тогда придется вернуться в Ла Пуш. В тот дом, где я буду каждый день видеть его и вспоминать, как он вышел из-за деревьев и увидел на снегу обнаженное, испоганенное тело девушки. Своей девушки. Нареченной. Если легенда, рассказанная у костра правдива, как утверждал сам Брэйди, и он запечатлен. Впрочем, наверное она в самом деле правдива. Ведь был же волк. Огромный, грозный, разъяренный зверь.

Красивый.

Почти такой же красивый, как человек, превратившийся в него. Брэйди. Наверное, я смогла бы привыкнуть к этому зверю. Может быть даже полюбить. И уж конечно, я бы его не боялась. Глупо бояться Брэйди. Кем бы он ни был, волком или человеком. Все равно. Он бы не дал меня в обиду. Если бы успел.

Хорошее слово «если бы». Если бы он успел. Если бы я не психанула глупо, по-детски и не укатила бы в Сиэтл. Если бы не села в чужую машину. Если бы, если бы, если бы…

Кто-то из великих сказал, что история не имеет сослагательного наклонения. Это правда. А еще говорят: «Сделанного не воротишь». Тоже верно. Что произошло, то произошло, окончательно и бесповоротно испортив мне жизнь, уничтожив надежду на будущее, растоптав первые, совсем еще слабые, хрупкие, как нежные огуречные плети, ростки моего счастья.

Его больше не будет. Брэйди не сможет забыть того, что видел. И простить не сможет.

Никогда.

Не поеду я в Ла Пуш. Уже месяц, как пропала. Самый страшный удар уже пережит. Вред, причиненный моим бессознательным бегством, уже отравил жизни близких. Они будут поддерживать друг друга и как-нибудь переживут потерю. А я жить рядом с Брэйди, не имея возможности дотронуться до него, не смогу. Он бы не стал шарахаться от меня. Слишком хорошо воспитан. Но и относится по-прежнему не смог бы. Происшествие в лесу глубоко похоронило наше будущее. То будущее, о котором я мечтала.

Как же больно. Как больно.

Не поеду в Ла Пуш.

Я вернула пустой стакан и огляделась. Помещение студии напоминало муравейник деятельным мельтешением большого количества людей. Парни убирали стулья к дальней стене, освобождая площадку для следующих претенденток, Мисси у стола беседовала с каким-то мужчиной, и вид у неё был самодовольный. Девушка, сидевшая рядом, перестала с любопытством оглядывать меня и направилась к выходу, гордо выпрямив спину, словно всем своим видом говоря: «Вы сегодня не оценили меня. Ну и что же. Вот стану знаменитостью и всем все припомню». Чернявый мужчина разговаривал с кем-то, прижимая к уху, сверкающий хромом телефонный аппаратик:

— Не сможет? Очень жаль. — Пауза. — Да нет. Какие могут быть претензии к звезде такой величины и яркости. — Пауза. — Я серьезен, как никогда. Контракт подписан не был. Только устное соглашение, а устное соглашение, друг любезный, к исковому заявлению не приколешь. Так что, сожалею, конечно. Но не сильно. — Пауза. — Да. Нашел. Очень фактурная девочка. Талантливая. Будущая звезда. — Пауза. — До скорого.

Он с силой надавил на кнопку отбоя и, сунув в карман телефон, зарычал, багровея и дрожа от ярости. Все замолчали и уставились на него. Впрочем, человек довольно быстро взял себя в руки и позвал:

— Сэм! Сэми!

Что удивительно, откликнулся не один из парней, а та самая женщина, которая поила меня водой. Она подскочила к чернявому с блокнотом в руках.