Дженни Герхардт

Jennie fell to her task in silence, but the glamor of the great world was having its effect upon her senses.	Дженни снова молча принялась за работу, но блеск этого удивительного мира не мог не занимать ее.
She could not help giving ear to the sounds, the brightness, the buzz of conversation and laughter surrounding her.	Помимо воли она прислушивалась к царившему вокруг оживлению, к разговорам и смеху, которые сливались в сплошной веселый гул.
In one section of the parlor floor was the dining-room, and from the clink of dishes one could tell that supper was being prepared.	В одном конце первого этажа был ресторан; оттуда доносился звон посуды, и не трудно было угадать, что там накрывают на стол к ужину.
In another was the parlor proper, and there some one came to play on the piano.	В другом конце находилась гостиная, там кто-то заиграл на рояле.
That feeling of rest and relaxation which comes before the evening meal pervaded the place.	Во всем чувствовалась веселая непринужденность, обычная перед вечерней трапезой.
It touched the heart of the innocent working-girl with hope, for hers were the years, and poverty could not as yet fill her young mind with cares.	И сердце бедной девушки забилось надеждой, ибо она была молода и нужда еще не успела придавить ее душу всей своей тяжестью.
She rubbed diligently always, and sometimes forgot the troubled mother at her side, whose kindly eyes were becoming invested with crows' feet, and whose lips half repeated the hundred cares of the day.	Она продолжала прилежно мыть и чистить и минутами забывала о своей усталой матери, работавшей рядом, о матери, чьи добрые глаза окружены были сетью морщин, а губы беззвучно повторяли нескончаемый перечень повседневных забот.
She could only think that all of this was very fascinating, and wish that a portion of it might come to her.	Девушка могла думать только о том, как заманчиво все вокруг, и ей хотелось, чтобы и на ее долю выпало этого блеска и веселья.
At half-past five the housekeeper, remembering them, came and told them that they might go.	В половине шестого старшая горничная, вспомнив о них, пришла их отпустить.
The fully finished stairway was relinquished by both with a sigh of relief, and, after putting their implements away, they hastened homeward, the mother, at least, pleased to think that at last she had something to do.	С лестницей было покончено; со вздохом облегчения они оставили ее и, убрав на место ведра и тряпки, заторопились домой, причем мать была очень довольна, что наконец-то нашла работу.
As they passed several fine houses Jennie was again touched by that half-defined emotion which the unwonted novelty of the hotel life had engendered in her consciousness.	Они шли мимо больших красивых зданий, и снова Дженни ощутила смутное волнение, которое пробудили в ней необычность и новизна всего виденного в отеле.
"Isn't it fine to be rich?" she said.	- Хорошо быть богатыми, правда? - сказала она.
"Yes," answered her mother, who was thinking of the suffering Veronica.	- Да, - отозвалась мать, думая о больной Веронике.
"Did you see what a big dining-room they had there?"	- Ты видела, какая у них там огромная столовая?
"Yes."	- Да
They went on past the low cottages and among the dead leaves of the year.	Теперь они шли мимо жилых, неказистых домов, под ногами безжизненно шуршали осенние листья.
"I wish we were rich," murmured Jennie, half to herself.	- Вот бы мы были богатые... - почти про себя пробормотала Дженни.