Дженнифер Чан не одна

Мы встречались за кофе, переписывались или разговаривали по Zoom, и я спрашивала, что заставило их причинить мне боль.

Не все разговоры были лёгкими. Нашлись те, кто отказался признавать случившееся, — забыли или отказались вспоминать.

Но некоторые помнили или отказались забывать, и они спросили: что ты хочешь узнать? Я сделаю всё, что в моих силах.

Спустя пятнадцать лет после Того Случая внезапно мне снова стало двенадцать: сердце бешено колотилось, ладони потели, я искала ответ, который придал бы всему смысл.

«Почему я?» Задала я вопрос.

Они сделали всё, что было в их силах. Но лучшее, что они смогли предложить: в этом не было ничего личного.

И, честно говоря, это был не тот ответ, который я ждала. В конце концов, для меня это было предельно личным. Если на моём месте мог оказаться кто угодно — если я просто оказалась не в том месте, не с теми людьми, и не в то время, — тогда это значило, что я не имела никакого значения в собственной истории.

Но, разумеется, это была не только моя история, но и их тоже. И их ответ был своего рода приглашением, потому что если это не было чем-то личным, то что же это было?

Я поняла, что задавала неправильные вопросы. Я сосредоточилась на одном единственном моменте: почему вы сказали обо мне такие вещи? Почему вы так со мной поступили? Но мне надо было смотреть шире, мягче: кем вы были? «Кем вы хотели стать?» Кем вы стали?

Проще говоря, я поймала себя на том, что задаю почти тот же вопрос, который когда-то задавали мне мои обидчики: Кем ты себя считаешь?

Я убегала от этого вопроса последние пятнадцать лет. В их устах эти слова были вызовом, обвинением, предупреждением не высовываться.

Но, повзрослев, оглядываясь на прошлое и заглядывая в будущее, я поняла, что этот вопрос может быть чем-то большим.

Я хотела знать, кто такие хулиганы? Но я должна была спрашивать, кто такие люди?

Это вопрос без ответа. Или, точнее, у этого вопроса бессчётное количество ответов.

Разговоры стали другими, мы обсуждали тех, кем мы были в средней школе, о нашей домашней и школьной жизни, о наших мечтах и сомнениях. Мои бывшие обидчики сказали мне, что они вынесли урок, что они выросли. Одна из них призналась, что она была зла, что ей было больно, но никто из взрослых не мог этого увидеть, и её гневу больше некуда было деваться. Другая рассказала, что она сама чувствовала себя невероятно маленькой и ничтожной.

Одна из них поделилась тем, как причинение боли мне — и другим — изменило её, как её действия стали зеркалом, которое подтолкнуло её к тому, чтобы измениться, поступать лучше и быть лучше. Другая стала активисткой, которая пытается сделать современный мир более дружелюбным местом для детей.

В этих беседах мы отправились из взрослой жизни назад к нашим юным годам, прокладывая путь в один единственный момент. Возвращаться было нелегко. Но, найдя способ вернуться в ту ситуацию, мы нашли способ из неё выбраться. И я поняла, что больше не причиняю себе боль. Вместо этого я начала исцеляться, впервые по-настоящему.

В первую очередь исцеление принесло признание… Готовность принять, что это правда произошло и нанесло мне травму. Что это причинило мне боль. Напугало меня. Пошатнуло мою веру в то, что мир безопасен и прост. Но это также научило меня перестраиваться, заступаться за других, видеть в себе стойкость. Исцеление пришло от понимания того, что этот опыт имел значение, что я имела значение.

Исцеление также пришло от осознания, что я не заперта в этом единственном моменте жизни — и мои обидчики тоже. Исцеление заключалось в том, чтобы замечать беспорядок в других и в себе. В том, чтобы научиться прощать. Осознать, что перемены это не данность, но они возможны.

Когда мне было двенадцать, когда я боялась своих обидчиков и была слишком напугана, чтобы ходить в школу, взрослые сказали мне: «С тобой всё будет хорошо. Однажды ты обо всём этом забудешь».

Первая часть была правдой. Вторая — нет.

И у меня до сих пор нет ответов на все те вопросы, которые мне задают школьники. Но я скажу этим детям вот что:

Если над вами издеваются, если вы знаете кого-то, над кем издеваются, или если вы причинили кому-то боль, — знайте, что однажды с вами всё будет в порядке. Это не конец всего.

И, может быть, однажды вы забудете, как пережили это.

Но я желаю вам не этого. Я желаю вам однажды исцелиться и вырасти из этого.

Я желаю, чтобы однажды вы увидели в том, что пережили, не конец, а начало — первое знакомство с собой как с человеком, который может найти свой путь и научить других сочувствовать. С человеком, который верит в добро и возможности, и даже в самую тёмную ночь может увидеть небо, полное звёзд.

Я надеюсь, что этот день скоро наступит.

А пока расскажите о произошедшем родителям, учителю или близкому человеку, которому доверяете. Найдите безопасные места в своей школе, в своём доме, в своём сердце. И знайте, что вы имеете значение. Знайте, что вы не одиноки.

Благодарности