Джентльмен-капитан

Я коротко пояснил, что теперь Джадж наш враг, что его корабль поднял флаги Кромвеля и намерен нас уничтожить. Я приказал очистить палубы, и вскоре послышался стук и грохот — разбирали перегородки кают, включая и мою собственную, чтобы создать единую орудийную палубу по всей длине корабля. Следующим я отдал приказ канонирам занять места у орудий левого борта.

В этот момент ко мне подошёл Кит Фаррел. Очень тихо, чтобы не слышал никто другой, он предостерёг меня.

— Людям требуется объяснение, сэр. Вы не можете приказать им сражаться против своих же и не сказать почему.

Он был прав. Многие из экипажа ещё толпились на палубе и негромко переговаривались между собой, бросая взгляды на шканцы. Среди них сновали и боцман Ап, и его люди, но они тоже выглядели растерянными. Я сделал глубокий вдох и вскарабкался на поручень, цепляясь за ванты, чтобы удержать равновесие.

Вся команда столпилась передо мной, не сводя глаз, в которых сменяли друг друга страх и надежда. Я пытался представить, какие слова произнёс мой дед, бросив свою команду против строя Непобедимой армады. Я постарался представить, что сказал отец на поле Нейзби, готовя кавалеристов к атаке против далекого строя парламентской кавалерии. А потом, сам не знаю как, мне не понадобилось ничего представлять. Я окинул взглядом команду и заговорил.

— Корабль, который мы называли «Ройал мартир», потерян для нас. Он опять зовётся «Республикой», мы сойдёмся с ним в сражении, которое Божьей милостью станет последним в гражданской войне. После боя я прослежу, чтобы корабль опять обрёл своё честное имя, имя благословенного короля Карла I. — Некоторые офицеры мрачно закивали. — Да, я не слишком хорошо знаю море. Всем вам это известно. Однако я происхожу из рода тех, кто знал, как сражаться, и сам король вверил мне этот корабль. Я надеюсь исполнить свой долг и перед королём, и перед своим родом. Итак, ребята, исполните и вы свой долг, если не ради меня, то ради них. — Я извлёк палаш, поднял его, салютуя им, моей команде, и выкрикнул: — За Бога, за короля и за Корнуолл!

Команда подхватила призыв и повторила его раз пять или шесть. Я видел, что даже магометанин Али Рейс кричал, выражая верность Богу, которому не служил, я видел слёзы чернокожего Карвелла, который клялся во имя Корнуолла, земли, лежащей в трех тысячах миль от его дома.

Потом юный Джеймс Вивиан шагнул ко мне и обнажил шпагу, чтобы вернуть мне салют.

— Капитан, — произнёс он так тихо, что слышали только находящиеся на шканцах, — мы с вами не всегда сходились во мнениях, но с той минуты, как вы взошли на борт этого корабля — возможно, вы не поверите — вы пользуетесь поддержкой и уважением каждого на нижней палубе. — Потом Вивиан обернулся, взмахнул шпагой и громко воскликнул: — Корнуолл был верен покойному королю, сэр, и верен нынешнему, и каждому корнуольцу известно, что никто достойнее не отдал жизнь за короля, чем ваш отец. Для всех нас честь и привилегия служить и умереть рядом с вами, наследником Рейвенсдена! — Он обернулся к столпившейся команде и крикнул: — За капитана Квинтона и за Рейвенсден!

И они подхватили призыв.

Затем вперёд выступил Фрэнсис Гейл, ибо теперь наступало время обратиться к тому единственному, в чей воле было спасти всех нас. Я прошёл к левому борту в надежде, что команда решит, будто я снова рассматриваю приближающуюся «Республику». На самом деле я просто надеялся скрыть бегущие по лицу слёзы.

— О наш великий и всемогущий Господь, который правит и властвует всем, — начал Гейл, и его голос разнёсся над почтительно смолкшими людьми и над морем. — Ты восседаешь на престоле, судия праведный, к Твой мудрости обращаемся, предаём себя в Твои руки, суди нас и наших врагов. Силой Своей, о Господи, приди и спаси нас. Не отдаёшь Ты победу в битве сильнейшему, но можешь спасти многих ценой нескольких.

Гейл посмотрел на приближающуюся «Республику», и я заметил, что многие матросы оторвались от молитв и посмотрели туда же.

— К тебе с верою прибегаем и тебе с любовию молимся, буди щит несокрушим, огради молниеносным мечём твоим от всех враг видимых и невидимых, — Гейл запнулся, оторвался от молитвенника, импровизируя на ходу. — Господи, убереги нас от ужасов безжалостной гражданской войны, приведи нас в целости в твою благословенную гавань. О, Господи, взываю к милости твоей, даруй нам победу. Аминь.

Команда с готовностью эхом повторила «Аминь!», немало из них, по обычаю всех папистов, внезапно почувствовали потребность перекреститься. В этот момент Джеймс Вивиан снова шагнул вперёд и протянул мне руку, дотронувшись другой до полей шляпы.

— Какие будут приказы, капитан Квинтон?

Я поклонился ему. Потом выпрямился и протянул руку. Он немедля её пожал.

— Я думаю, мистер Вивиан, сегодня почти не потребуется отдавать приказы, — ответил я. — Команда знает свои боевые посты и знает, что делать. А всё остальное — в руках Господа нашего. Да пребудет он в сей день с вами, Джеймс.

Он улыбнулся.

— И с вами, Мэтью.