Джентльмен-разбойник

— Знаю. Вам нужна молодая женщина из чужой страны, без родных, которые могли бы защитить ее. Вы будете оскорблять ее, обманывать, заставлять выполнять все, что вы требуете, зная, что у нее нет возможности сопротивляться. — Эмма перевела дух и немного тише добавила: — А когда она вам надоест, сможете избавиться от нее, как избавились от Эмеи, и никто ничего не заметит и не встревожится.

Удивленный Сандре поднял брови.

Эмму бросило в дрожь. Она поняла, что Сандре все еще считает ее идеальной женой.

— Эмея предупредила меня, что вы собой представляете, — закончила она.

Притворное благодушие Сандре исчезло, сменившись злобой.

— Отправьте ее вниз, — приказал он.

Эмма под конвоем Квико и другого охранника вышла во двор, потом через каменную арку и начала спускаться по узким лестницам, освещенным только факелами на стенах.

Низенький жирный человечек сидел в кресле, фальшиво насвистывая. Завидев Эмму, он осклабился, открыв черные зубы, и потрепал ее по подбородку, потом встал по стойке «смирно», сообразив, что позади тюремного отряда идет принц.

Принц вытащил большое железное кольцо с двумя ключами.

— Готзон, эта узница — моя.

Готзон нахмурился, но кивнул и, как только принц прошел, снова принялся насвистывать.

Они миновали еще одну лестницу. Факелы встречались все реже, принц Сандре взял последний.

— Мы не тратим свет на наших заключенных, — сказал он и пошел по коридору.

Эмма спотыкалась на неровных камнях и, проходя, рассматривала камеры. Решетки были толстые, черные и блестящие, будто их каждую неделю чистили.

Принц Сандре остановился перед одной дверью и распахнул ее ногой.

— Это особая камера. Мы бережем ее для самых важных заключенных. Говорят, сам король Ринальдо провел здесь свои последние дни. Как видите, — он махнул факелом внутрь, — условия весьма роскошные, тут есть кровать, чего в большинстве камер нет.

— Это же просто яма!

— Видели бы вы другие камеры. Но возможно, вы передумали и хотите возвратиться со мной наверх?

Оттолкнув стражников, Эмма шагнула внутрь.

Сандре кивнул, будто ничего иного не ожидал.

Дверь закрылась. Принц запер замок. Все тем же беспечным тоном он сказал:

— Истинное преимущество состоит в том, что ключ только у меня одного. Но меня вы презираете. Предпочитаете оказаться под надзором Готзона?

Желчь обожгла горло Эммы.

— Нет.

— Видите, я не так плох, как вы предположили, А теперь идите, сядьте на кровать. Здесь станет, совсем темно, когда мы покинем камеру. — Сандре повернулся и, хлопнув Квико по плечу, спросил: — Как твоя жена? Она оправилась от раны? Без нее мой кабинет весь в пыли.

Когда они уходили, Эмма заметила сочувственные взгляды стражников. Только Квико посмотрел на нее так, что ей захотелось сжаться в комок.

Прежде чем свет факела исчез, Эмма поспешила к койке и села. Здесь, в холодной сырости темницы, сказывалось падение со спины Старого Нельсона. Она тогда сумела прикрыть лицо руками, и от удара они покрылись большими кровоподтеками. Колено болело, поскольку она ободрала его даже сквозь костюм, и, кажется, повредила бедро.

Койка была узкая, одеяло тонкое, а темнота такая, что Эмма ничего не видела… но все слышала: как бегали по полу крысы, как текла по стенам вода, как насвистывал охранник наверху.

В животе у нее заурчало, и она вспомнила, что поела сегодня только один раз. Где-то рядом что-то разлагалось, и от запаха подкатывала тошнота.

Майкл жил здесь два года.

Где он теперь? И сколько времени ему потребуется, чтобы спасти ее?

На следующий день — по крайней мере, Эмма думала, что это было на следующий день, — свет факела известил о появлении принца.

Он пришел за ней. Принц Сандре со своим кузеном Жан-Пьером.

— Вы готовы вспомнить, что мне задолжали? — спросил Сандре.

Эмма сжала холодную металлическую трубу каркаса кровати.

— Я задолжала вам смерть.

Принц отпер дверь.

— Выходите.

— Лучше я останусь здесь, нежели с вами.

Жан-Пьер шагнул в камеру, схватил Эмму за руку и потянул наружу.

— Не разговаривайте так с вашим принцем!

Она вырвалась.

— Он не мой принц! Я англичанка. Мой монарх — королева Виктория, и она не убийца.

Сандре, взяв ее за подбородок, повернул лицом к себе.

— Вы голодны? Наверху для вас есть еда… если будете вести себя прилично.

— Что вы собираетесь делать — морить меня голодом, пока я не покорюсь? — Эмма не ела так давно, что эта тактика показалась ей действенной.

— Морить голодом — резкое выражение, — любезно сказал Сандре. — Но я действительно знаю, как использовать пищу, чтобы добиться цели.

Эмма плюнула ему в лицо.

Меньше чем через минуту она снова оказалась в камере, но на сей раз была за руку прикована цепью к стене.

Когда в следующий раз в коридоре появился свет, Эмма четко понимала смысл фразы Сандре о пище. Она слизывала воду с осклизлой стены и так хотела есть, что, когда Жан-Пьер вошел к ней, ноги у нее подогнулись. Ему пришлось вскинуть ее на плечо и вынести в коридор.

Эмма подумала, что Сандре был бы доволен.

Жан-Пьер донес ее до личных покоев принца и усадил за стол со скудной пищей.

Но когда она потянулась к тарелке, Сандре ударил её по руке.

— Я сам покормлю вас, — сказал он.