Джентльмены

Двенадцатый трамвай шел по своему маршруту, Хёгландсторгет вздыхала под покровом тишины, Лео двигался прямо к цели. Чуть возбужденный, он быстро шел к дому Хогарта; в тот вечер улочка казалась ему не только тихой и заброшенной, но и мрачной, темной. Однако Лео решил не поддаваться страху, пусть у него и были все основания бояться. Он открыл тугую скрипучую калитку, прохрустел гравием на пути к главному входу и энергично позвонил в дверь. Звонок трещал и ворчал, но никто не отзывался.

На верхнем этаже светилась лампа, но дом казался таким же заброшенным, как и прежде. Не раздумывая над тем, что законно и что незаконно, гость обогнул дом, подошел к черному ходу и дернул дверную ручку. Дверь — старая, из тонкой сосновой доски — была заперта, Лео проверил замок и щеколду. Старому взломщику, управившемуся с сотней замков, не составило особого труда вскрыть этот — с помощью тонкой жестяной полоски из мусорного бака.

Лео действовал, ни на секунду не задумываясь над тем, что происходит. Он возбужденно дышал, тяжко, едва ли не пыхтя. Руки его нервно дрожали; возможно, Лео понимал, что стоит ему задуматься, усомниться хоть на секунду, как он отправится домой на двенадцатом трамвае. Дело требовало храбрости, а храбрость часто бывает глупа, дерзка и неразумна. Мысль о том, что старик, сидя дома или лежа в постели, может принять Лео за вора, лишь слегка смущала взломщика. Возможно, хозяин держал наготове ружье, но Лео не думал и об этом, он вообще ни о чем не думал.

В доме было совершенно темно; Лео не осмелился зажечь свет. Он осторожно вошел в большую комнату с кожаной мебелью и драгоценными картинами, слыша лишь биение собственного сердца, и выкрикнул приветствие, чтобы разогнать тишину и страх.

Никакой реакции. Лео отыскал лестницу, ведущую на верхний этаж, и стал подниматься, крепко держась за перила. Кое-что ему было ясно уже сейчас: хорошим вором ему не стать, это занятие для тех, у кого нервы покрепче.

Теперь Лео был виден свет лампы на верхнем этаже. Предметы отбрасывали длинные тени на лестницу, и Лео снова позвал хозяина. Ответа не последовало. В доме не было никого, кто мог бы ответить. Паркет скрипел под ногами, Лео прошел через все комнаты верхнего этажа: три спальни, аккуратно убранные, пустые, без признаков жизни, и кабинет с архивом, книгами и письменным столом. Все выглядело вполне прилично, и Лео почувствовал себя слегка разочарованным. Он не знал, чего ждал, что хотел найти — труп или живого и невредимого Эдварда Хогарта.

Серый сумеречный свет струился из окна, стриндберговская лампа спрядала желтые лучи. Лео подошел к столу, где рядом с корзиной для рукописей стояли все семь трубок — по одной на каждый день, — выстроенные в ряд. Старая машинка «Ремингтон», банка с табаком и пенал располагались в точности как во время первого визита Лео.

Хотя кое-что изменилось: корзина для рукописей. Лео склонился над столом и взял пару листов из небольшой стопки, вид которой внушал подозрения. «Чарли был вне себя от возбуждения, он стянул с нее юбку, чтобы отыскать влажную долину, утолившую жажду его страсти…», «…после того, как они в первый раз занялись любовью, он закурил и спросил, как ее зовут…»

Корзина была полна страниц из плохого порнографического романа, который мог бы опубликовать лишь самый низкопробный журнал. Только теперь Лео испытал настоящий шок, он судорожно перерывал бумаги на столе, в шкафах, в архиве и везде, где они только были. Папки в архиве, помеченные цифрами, либо опустели, либо были наполнены совершенно неинтересными бумагами различных государственных учреждений. Кипы бумаг в шкафах, где раньше содержались самые ценные документы Хогарта, оказались государственными отчетами по результатам инспектирования детских садов.

Выбившийся из сил, потный Лео вдруг услышал звуки, доносящиеся с нижнего этажа. Он замер на месте, затаив дыхание, и стоял неподвижно несколько бесконечно долгих минут. Кровь бросилась ему в голову и зашумела в ушах, мир замер. На мгновение все перед его глазами побелело, силы покинули тело, как от удара молнии, ноги подогнулись, но уже по дороге вниз Лео собрался и вытянул руки, чтобы смягчить падение. Оказавшись внизу, он снова прислушался, но ничего не услышал.

Несколькими минутами позже он стоял на Хёгландсторгет и с нетерпением ждал двенадцатого трамвая.