Джентльмены и игроки

После этого дети стали неуправляемы, поэтому минут десять мы играли в «виселицу», а мои мысли носились наперегонки, и невидимый палец все настойчивее долбил в грудь.

В конце урока я отправился к мистеру Борродсу, но тот отвечал уклончиво, говорил о вирусах в школьной сети, терминалах, защите паролей и закачках из Интернета — в общем, о том, что интересно мне столь же мало, сколь труды Тацита мистеру Борродсу.

В итоге сейчас я знаю о происходящем не больше, чем в обед, и пришлось уйти домой (после часа ожидания Боба Страннинга, который так и не вылез из кабинета) в тревоге и недоумении. Что же происходит? Конца края не видать. Может, на дворе и ноябрь, но кажется, будто наступили мартовские иды.

4

Вторник, 2 ноября

С гордостью сообщаю, что мой ученик снова попал на страницы газет, на этот раз — национальных (конечно, не обошлось без Крота, но он и сам бы нашел дорогу, рано или поздно).

«Дейли мейл» винит родителей, «Гардиан» считает его жертвой, а в «Телеграф» появилась статья о вандализме и о том, как с ним бороться. Все это не может не радовать, к тому же мамаша Коньмана с экрана телевизора обратилась к сыну со слезным призывом вернуться домой, уверяя, что его никто не накажет.

Слоун отстранен от работы на время следствия. Ничего удивительного, если учесть, что нашлось в его компьютере. Уже должны арестовать и Джерри Грахфогеля, скоро за ним последуют и другие. Новость взорвалась в Школе, как бомба — та бомба замедленного действия, которую мне удалось запустить на каникулах.

Вирус, поразивший защиту сети. Тщательно подобранные ссылки. Множество электронных писем, отправленных с компьютера Коньмана и полученных им с бесплатного адреса, доступных со школьных компьютеров. Набор картинок, в основном рекламных кадров из фильмов, но и несколько занятных веб-камерных клипов, посланных многим учителям и загруженных в защищенные паролем папки.

Конечно, это не открылось бы, если бы полиция не обследовала электронную почту Колина Коньмана. Но в дни расцвета чатов и виртуальных хищников стоит предусмотреть все возможности.

Коньман вписывается в представления о жертве — одинокий юнец, школьный изгой. Было ясно, что раньше или позже им в голову придет эта мысль. Получилось раньше. Этому способствовал мистер Борродс, прочесав все компьютеры после выхода из строя, и оставалось лишь не упустить нить.

Дальше все просто. Это урок, который обитателям «Сент-Освальда» еще предстоит выучить; урок, который пришлось выучить мне десять лет назад. Они так самодовольны, эти люди, так спесивы и так наивны. Пусть поймут то, что стало понятно мне при виде большого знака «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН»: правила и законы этого мира держатся на том же надувательстве и самодовольстве, любое правило, любую границу можно безнаказанно нарушить, лишь бы не было свидетелей. Это важный урок в образовании любого ребенка, а отец всегда говорил: твое образование — самая драгоценная вещь на свете.

Но зачем? Я слышу, как вы это спрашиваете. Порой этот вопрос не дает покоя и мне. Зачем я это делаю? Откуда такое рвение, когда прошло столько лет?

Только из мести? Если б это было так просто. Но мы с вами понимаем, что причина лежит гораздо глубже. Месть, признаюсь, тоже часть целого. Возможно, для Джулиана Пиритса — для страдающего, пресмыкающегося ребенка, который прячется в тени и мечтает стать кем-то другим.

Но для меня… Теперь у меня есть все, что нужно для счастья, — социальное положение, работа, где неожиданно проявились мои таланты. Может, в «Сент-Освальде» я до сих пор Человек-Невидимка, но моя роль вышла далеко за пределы скромного самозванства. Впервые я начинаю сомневаться, надо ли здесь оставаться.

Искушение, конечно, велико. Начало было удачным, а во времена крутых перемен оперативники быстро продвигаются по службе. И я могу быть таким оперативником. Я могу заполучить все — все, что может предложить «Сент-Освальд»: стены, пушки и славу.

Нужно ли мне это? Не знаю.

Пиритс вцепился бы в такую возможность руками и ногами. Он был рад, даже счастлив остаться невидимкой. Но я — не он.

Так чего же мне хочется?

Чего мне всегда хотелось?

Будь это всего лишь месть, можно было бы просто поджечь главное здание вместо Привратницкой — и гори огнем все это осиное гнездо. Или же подсыпать мышьяк в учительский чайник или кокаин в оранжад лучшей крикетной команде. Но это скучно, верно? Это любому по плечу. А до меня далеко всем, такого еще не делал никто. И все же кое-чего не хватает на победном полотне. Моего лица. Лица художника среди всех прочих. И со временем эта маленькая пустота становится все больше и больше.

Regard. В английском это слово означает уважение и восхищение. А во французском — это просто «взгляд». Вот что мне всегда было нужно — чтобы меня увидели, увидели по-настоящему, а не просто скользнули глазами, быть чем-то большим, а не просто запасным в этом состязании джентльменов и игроков. Даже невидимка может отбрасывать тень, а моя, подросшая за годы, так и затерялась в темных коридорах «Сент-Освальда».