Джентльмены и игроки

С минуту она была не в состоянии отвечать. Потом посмотрела на меня сквозь потекшую тушь и тихо сказала:

– Анонимка. Обо мне и Крисе.

– В самом деле?

Я не сразу понял, о чем она говорит. Китти и Грушинг? Грушинг и мисс Чаймилк?

Наверное, я и вправду старею. Мне и в голову не приходило ничего подобного. Я знал, что они друзья, что Китти всегда помогала ему, и не из чувства долга. Но теперь все стало ясно, хоть я и старался не видеть этого – как они скрывали все от больной Салли, как надеялись пожениться, а теперь… теперь…

Я отвел ее в преподавательскую, заварил чай, минут десять постоял с ее чашкой возле женской уборной. Наконец Китти вышла с покрасневшими, будто у кролика, глазами, с новым слоем бежевой пудры, увидела чай и опять разрыдалась.

Вот уж не ожидал такого от Китти Чаймилк. Она в «Сент-Освальде» восемь лет, и я ни разу не видел даже намека на слезы. Я протянул ей свой носовой платок, потом кружку с чаем. Мне было неловко, и я жалел (хоть и виновато), что здесь нет кого-нибудь поопытнее – ну хоть мисс Дерзи.

– Как вы себя чувствуете?

Неуклюжая мужская уловка из лучших побуждений.

Китти покачала головой. Конечно же, плохо, я прекрасно это понимал, но Твидовые Куртки никогда не славились savoir fair[45] с противоположным полом, а что-то сказать было все же нужно.

– Привести кого-нибудь?

В тот миг я подумал о Грушинге; он заведующий кафедрой, пусть и разбирается. Или о Слоуне, который вполне справлялся с сильными переживаниями своих сотрудников. Или Марлин… точно! Нахлынула внезапная волна облегчения и теплоты, едва я вспомнил нашу секретаршу, не растерявшуюся, когда мне самому стало плохо, и такую отзывчивую с мальчиками. Умница Марлин, которая пережила развод и вынесла такую тяжелую утрату. Она должна знать, как поступить, а если и не знает, у нее наверняка есть способ, без которого мужчине нечего и пытаться утешать плачущую женщину.

Она как раз выходила из кабинета Слоуна, когда я подошел к ее столу. Наверное, я воспринимаю ее как нечто само собой разумеющееся, впрочем, остальные сотрудники тоже.

– Марлин, я хотел бы вас спросить… – начал я.

Она посмотрела на меня с привычной напускной суровостью.

– Мистер Честли. – Она всегда зовет меня «мистер Честли», хотя для всех учителей остается просто «Марлин» уже много лет. – Вы, конечно, не нашли журнал.

– Увы.

– Я так и думала. Тогда в чем дело?

Я вкратце объяснил ситуацию с Китти.

Ее это встревожило.

– Час от часу не легче, – устало произнесла она. – Иногда не понимаю, зачем мне все это. Пэт бегает до седьмого пота, все как на иголках из-за инспекции, а теперь еще и это…

У нее было такое измученное лицо, что я пожалел о своей просьбе.

– Да нет, ничего, – сказала Марлин, видя мое замешательство. – Я все улажу. Вашей кафедре, я думаю, и так дел хватает.

Здесь она права. Большую часть дня кафедра висит на мне, мисс Дерзи и Лиге Наций. Доктора Дивайна в расписании вообще нет, он занят административными делами, Грахфогель не пришел (опять), и в свои утренние окна я заменял Тапи на уроке французского у первоклассников и Грушинга у третьеклассников, да еще провел аттестацию одного из новичков – на этот раз безукоризненного Изи.

Коньман не явился, и мне не удалось разобраться с ним насчет граффити и ручки, которую я обнаружил на месте преступления. Зато я написал полный отчет о происшедшем и вручил один экземпляр Пэту Слоуну, а другой – мистеру Борродсу, который, оказывается, не только завкафедрой компьютерных технологий, но и куратор третьих классов. Я не тороплюсь – теперь у меня есть доказательства деятельности Коньмана, и я предвкушаю, как выведу его на чистую воду в любое удобное время. Так сказать, растянем удовольствие.

На перемене я дежурил вместо Грушинга в коридорах, после обеда присматривал за его группой, а также своей, Тапи и Грахфогеля в Актовом зале – дождь за окном лил непрерывно, а по коридору весь этот долгий день люди непрерывно входили и выходили из кабинета Главного.

За пять минут до конца занятий Марлин вызвала меня в кабинет Пэта. Он сидел там вместе с Грушингом, очень подавленным. Когда я вошел, мисс Дерзи сочувственно взглянула на меня, и я сразу заподозрил, что случилось неладное.

– Я так понимаю, дело касается Коньмана?

Вообще-то, я удивился, не увидев мальчика под дверью кабинета, я решил, будто Пэт уже поговорил с ним, хотя не положено расспрашивать ученика, прежде чем я объяснюсь с первым замом.

Мгновение Пэт оставался бесстрастным, но потом покачал головой.

– Да нет. Этим займется Тони Борродс, он ведь у нас куратор этого класса. Нет, это по поводу инцидента, который случился вчера вечером. После собрания.

Пэт посмотрел на руки – значит, он в сильном замешательстве. Ногти у него в плачевном состоянии – обгрызены чуть ли не до мяса.

– Какого инцидента? – спросил я.

С минуту он избегал моего взгляда.

– Собрание кончилось после шести.

– Верно, – подтвердил я. – Мисс Дерзи повезла меня домой.

– Знаю, – сказал Пэт. – Все уехали примерно в одно и то же время, кроме мисс Чаймилк и мистера Грушинга, которые оставались еще минут двадцать.