Джентльмены и игроки

Я ждал. Я не слишком умею утешать, но знаю, как вести себя с мальчиками, у которых неприятности, а Дивайн казался именно таким – седым мальчиком, у которого крупные неприятности, с искаженным тревогой лицом и прижатыми к груди коленями, будто он отчаянно пытался защититься.

– Полиция, – выдохнул он.

– Ну, и что они?

– Арестовали Пэта Слоуна.

Мне не сразу удалось разобраться, что произошло. Во-первых, Дивайн всего не знал. Что-то связанное с компьютерами, полагал он, но подробности неизвестны. Упоминался Коньман, допрашивали мальчиков из классов Слоуна, хотя в чем, собственно, он обвиняется, не знал никто.

Я, впрочем, понимал панику Дивайна. Он всегда из кожи вон лез, чтобы понравиться начальству, и теперь был в ужасе, что причастен к новому неясному скандалу. Очевидно, полицейские долго мучили беднягу вопросами; их заинтересовал тот факт, что Пэт несколько раз принимал у себя в гостях мистера и миссис Зелен-Виноград, и они намеревались обыскать кабинеты кафедры в поисках дополнительных улик.

– Улик! – взвизгнул Дивайн, раздавив сигарету. – Что они ищут? Если бы я только знал…

Через полчаса двое полицейских уехали, прихватив компьютер Слоуна. На вопрос Марлин, зачем это надо, ответа не последовало. Трое оставшихся повели расследование дальше, главным образом в компьютерном зале, доступ в который теперь закрыт для всех. На восьмом уроке ко мне в класс вошла женщина-полицейский и спросила, когда я в последний раз работал на своем компьютере. Я кратко сообщил, что вообще не пользуюсь компьютером, поскольку не интересуюсь электронными играми, и она удалилась с видом школьного инспектора, собирающегося написать неблагоприятный отзыв.

После этого дети стали неуправляемы, поэтому минут десять мы играли в «виселицу», а мои мысли носились наперегонки, и невидимый палец все настойчивее долбил в грудь.

В конце урока я отправился к мистеру Борродсу, но тот отвечал уклончиво, говорил о вирусах в школьной сети, терминалах, защите паролей и закачках из Интернета – в общем, о том, что интересно мне столь же мало, сколь труды Тацита мистеру Борродсу.

В итоге сейчас я знаю о происходящем не больше, чем в обед, и пришлось уйти домой (после часа ожидания Боба Страннинга, который так и не вылез из кабинета) в тревоге и недоумении. Что же происходит? Конца края не видать. Может, на дворе и ноябрь, но кажется, будто наступили мартовские иды.

4

Вторник, 2 ноября

С гордостью сообщаю, что мой ученик снова попал на страницы газет, на этот раз – национальных (конечно, не обошлось без Крота, но он и сам бы нашел дорогу, рано или поздно).

«Дейли мейл» винит родителей, «Гардиан» считает его жертвой, а в «Телеграф» появилась статья о вандализме и о том, как с ним бороться. Все это не может не радовать, к тому же мамаша Коньмана с экрана телевизора обратилась к сыну со слезным призывом вернуться домой, уверяя, что его никто не накажет.

Слоун отстранен от работы на время следствия. Ничего удивительного, если учесть, что нашлось в его компьютере. Уже должны арестовать и Джерри Грахфогеля, скоро за ним последуют и другие. Новость взорвалась в Школе, как бомба – та бомба замедленного действия, которую мне удалось запустить на каникулах.

Вирус, поразивший защиту сети. Тщательно подобранные ссылки. Множество электронных писем, отправленных с компьютера Коньмана и полученных им с бесплатного адреса, доступных со школьных компьютеров. Набор картинок, в основном рекламных кадров из фильмов, но и несколько занятных веб-камерных клипов, посланных многим учителям и загруженных в защищенные паролем папки.

Конечно, это не открылось бы, если бы полиция не обследовала электронную почту Колина Коньмана. Но в дни расцвета чатов и виртуальных хищников стоит предусмотреть все возможности.

Коньман вписывается в представления о жертве – одинокий юнец, школьный изгой. Было ясно, что раньше или позже им в голову придет эта мысль. Получилось раньше. Этому способствовал мистер Борродс, прочесав все компьютеры после выхода из строя, и оставалось лишь не упустить нить.

Дальше все просто. Это урок, который обитателям «Сент-Освальда» еще предстоит выучить; урок, который пришлось выучить мне десять лет назад. Они так самодовольны, эти люди, так спесивы и так наивны. Пусть поймут то, что стало понятно мне при виде большого знака «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН»: правила и законы этого мира держатся на том же надувательстве и самодовольстве, любое правило, любую границу можно безнаказанно нарушить, лишь бы не было свидетелей. Это важный урок в образовании любого ребенка, а отец всегда говорил: твое образование – самая драгоценная вещь на свете.

Но зачем? Я слышу, как вы это спрашиваете. Порой этот вопрос не дает покоя и мне. Зачем я это делаю? Откуда такое рвение, когда прошло столько лет?

Только из мести? Если б это было так просто. Но мы с вами понимаем, что причина лежит гораздо глубже. Месть, признаюсь, тоже часть целого. Возможно, для Джулиана Пиритса – для страдающего, пресмыкающегося ребенка, который прячется в тени и мечтает стать кем-то другим.