Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер

Ты согласилась выйти за меня замуж. Я расценил это как своего рода обязательство. В стандартном, традиционном смысле слова это была старо­модная помолвка. С этого момента я, со своей стороны, был абсолютно ве­рен тебе, потому что я не верю в помолвку или брак, если люди продолжа­ют вести себя, как прежде. Если ты и не считаешь наше соглашение любо­вью с первого взгляда, то по крайней мере это был деловой договор. Я ожидал от тебя такого же поведения. Узнав о том, что ты не выполнила его условия, я был очень огорчен. Не думаю, что ты можешь хотя бы пред­ставить себе, как мне плохо и насколько преданным я себя чувствую. Но я тебе объясню.

На протяжении двадцати пяти лет я пытался сохранить свой брак, по­тому что я считаю, что если ты живешь в браке, то должен сделать для сво­ей семьи все. Мне приходилось нелегко, потому что постоянно я сталки­вался лишь с попреками и не находил любви — ни эмоциональной, ни физической. Эта тяжелая борьба привела к нервному срыву. Через несколько лет после этого наш брак пошатнулся, а потом распался окончательно. Не знаю, как объяснить, но после этого я чувствовал себя нечистым. У меня осталось ощущение, что я подцепил какую-то ужасную болезнь и никогда более не буду привлекательным для женщин. Уверяю тебя, это ощущение не из приятных. Чтобы заглушить его, я снова начал пить. В результате я решил, что никогда более не буду испытывать глубоких чувств к женщи­нам, да и не хочу этого. Я твердо решил, что женщинам нельзя доверять и что я не должен снова подвергать себя таким эмоциональным страданиям. А потом я встретил тебя.

Сначала, в соответствии с моей новой ролью подозрительного и недо­верчивого мужчины, я подумал, что было бы славно переспать с тобой — не более того. Потом моя оборона ослабела, и я подумал, как было бы хо­рошо провести с тобой годик-другой. А потом — черт меня побери! — я влюбился в тебя так сильно, как никогда и никого не любил, да и не ду­мал, что способен на такие глубокие чувства. Я не хотел, чтобы ты прошла через мою постель, не оставив следа, как все другие женщины, с которыми у меня были романы до встречи с тобой. Я не мог поверить своему сча­стью — ведь я не только нашел тебя, но ты еще и согласилась выйти за меня замуж. Я находился в состоянии эйфории. После долгих месяцев оди­нокой, серой, бесцветной жизни все вокруг меня вдруг обрело цвет и аро­мат, словно в солнечный весенний день после холодной зимы. Просыпаясь, я сразу же думал о тебе. И последняя моя мысль перед тем, как заснуть, тоже была о тебе. Я столько времени проводил, думая о том, что мы будем делать вместе, что почти забросил свою работе. Но в то же самое время я оставался очень подозрительным (не в отношении тебя, любовь моя, я бес­покоился о своей удаче — я просто не мог в нее поверить). Я по-прежнему страдаю от сильного комплекса неполноценности и чувствую себя таким же непривлекательным, как труп, шесть месяцев пролежавший в земле.

А потом в Калькутту пришло твое письмо.

Сказать, что я был потрясен, значит не сказать ничего. Я почувствовал, что ты и эмоционально, и физически ткнула меня мордой об стол. Все са­мые худшие мысли, приходившие ко мне в голову после разрыва с Джеки, вернулись с удвоенной силой.

Дорогая моя, пожалуйста, забудь о том, что все это вызвано разницей в возрасте. Это слишком наивно, что понятно даже твоей матери. Разумеет­ся, у нас есть возрастные проблемы, и то, что ты решила выйти замуж за почтенного старца, только твоя вина. Но, любимая моя дурочка, не могла же ты быть столь наивной и столь далекой от реальной жизни, чтобы не подумать о том, что ревность, боль, предательство, подавленность, уяз­вленное самолюбие терзают любого, будь ему хоть пять лет, хоть пятьсот. Я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты поняла: в подобных ситуациях я буду реагировать только так и никак не иначе.