Джессика

— Вообще-то, — заметил Малколм, — строго говоря… ты ведь тоже сама сделала выбор, не так ли? В смысле, что никто ведь не заставлял тебя… — он сделал движение рукой возле горла.

— А что я, по-твоему, должна была сделать? — она резко повернулась к нему, и ее глаза распахнулись от возмущения. — Ублажать этих подонков?!

— Нет, конечно же нет! Но полицейские, думаю, нашли бы на них управу. Заставили бы их удалить фото или сделали это с помощью собственных хакеров… у них ведь тоже есть специалисты по взлому, да еще какие… А то, что они сами бы увидели фото… ну, они же профессионалы. Это не более стыдно, чем осмотр у врача.

— Очень мило с твоей стороны, Малколм, — процедила она, — говорить мне об этом сейчас, когда ничего уже нельзя исправить. Ты на чьей стороне вообще?

— На твоей, конечно на твоей! Просто… истина… ну, ты понимаешь…

— «Дороже», — закончила за него Джессика. — Договаривай уж, — она помолчала, затем вымученно улыбнулась. — Истина, между прочим, состоит в том, что если бы я это не сделала, мы бы никогда не встретились. А еще через тридцать лет стала бы страшной старухой с кучей болячек.

— Тогда… — усмехнулся Малколм и решил, что лучше будет не продолжать. Но Джессика догадалась, что он хотел сказать.

— Тогда почему им не может быть прощения, если все так хорошо обернулось? — произнесла она с издевкой. — Во-первых, я не говорю, что все хорошо. Я просто стараюсь находить положительные стороны. А во-вторых, ну представь себе, что мы бы встретились во время войны, например. Ты бы меня спас из-под развалин, или я бы тебя выходила в полевом госпитале. И мы бы тоже полюбили друг друга. Но ведь это все равно не было бы оправданием тем, кто развязал войну, не так ли? Они-то отнюдь не стремились к такому результату.

— Они могли считать эту войну справедливой, — заметил Малколм. — И закрывать глаза на невинные жертвы. Такие, как Грэйс.

— Ты опять? — она произнесла это без гнева, скорее устало. — Ты сам сказал — ей всего три года. Она даже не успела толком ничего понять и испугаться.

— Значит, она не выживет? Я понял, что ты не можешь ей помочь, но… ты можешь хотя бы не мешать? Все-таки этот Милуокский протокол иногда срабатывает.

Джессика не сочла нужным ответить. Некоторое время они сидели молча, глядя на озеро.

— Ладно, — вздохнул Малколм, — у меня другой вопрос. Что ты сделала с Карсоном?

— Тебя интересуют физиологические подробности? — неприязненно откликнулась Джессика, не глядя в его сторону.

— Н-не думаю, — пробормотал Малколм, — но…

— Я просто помогла ему исполнить обещание, которое он дал по доброй воле, а потом пытался нарушить.

— Исполнить обещание?

— Он обещал, что никогда не покинет меня.

— Ты что же… — потрясенно произнес Малколм, до которого, наконец, дошло, — хочешь сказать, что он… все еще здесь?!

— В некотором роде.

— Прямо здесь?! — Малколм с ужасом глядел на скамейку.

— Он нам не помеха. Он не может ни видеть, ни слышать, ни говорить, если тебя это волнует.

— А я… могу его увидеть? Или как-то почувствовать?

— Ты очень этого хочешь?

— Н-нет, — пробормотал Малколм, — нет, не думаю.

— Вот и правильно. Тебе бы это не понравилось. От него, на самом деле, не так уж много осталось… Я же говорила, не стоит вспоминать о нем.

— Но з-зачем? Зачем он тебе… такой? Почему было просто не отпустить его?

— Не все решает одна лишь практическая полезность. Человек должен отвечать за свои слова.

— А… другие? Неужели все тоже здесь?

— Нет, — покачала головой Джессика. — Я так надеялась, что Тед… он действительно хотел быть со мной… но он так и не попал сюда. Никто из них не попал. Я не знаю, почему. Может, просто потому, что они умерли не здесь. Но ведь и я умерла не здесь.

— То есть вся твоя семья… это тоже сделала ты?!

— Нет, Малколм! То есть я не стремилась к этому специально. Я просто хотела быть с ними. Мне было так одиноко… Ты не представляешь себе, как одиноко здесь. Ты говорил, что любишь одиночество, но ни ты и никто другой там, у вас не знает, что такое настоящее одиночество…

Малколм молчал, шокированный. Конечно, он мог догадаться и раньше. Но подсознательно гнал от себя эту мысль.

— С теми четырьмя подонками, конечно, все было не так, — продолжила Джессика. — Но даже у них был выбор. В каждый очередной момент. Может, даже слишком много выбора. Триша, например, вообразила, будто оказывает мне услугу, убивая Хастингтона, а на самом деле она лишь снова подвела меня. У меня для него была заготовлена более продолжительная… программа.

— А Лайза? — вспомнил Малколм. — Любовница Карсона? Как я понимаю, это не был несчастный случай.

— И это был ее собственный выбор. В конце концов, я имею право на самозащиту.

— Да, — согласился Малколм, — разумеется. Те, кто сам виноват, заслужили. Но я не могу сказать так про всех, с кем ты… что-то сделала.

— Тебя все это огорчило? — она печально посмотрела на него. — Недаром я не хотела об этом говорить.

— «Ничто не сравниться с таким чудесным, заботливым, любящим и отзывчивым человеком, какой была наша Джесс», — процитировал Малколм с печальной усмешкой.