Джессика

Малколм, выйдя на асфальт, присел якобы поправить развязавшийся шнурок и посмотрел, куда пойдет охранник, дабы самому избрать противоположное направление. Тот двинулся вправо, закономерно избрав чуть более короткий путь к выходу; Малколм, соответственно, пошел влево.

«Вот и ответ, — думал он про себя. — Они теперь патрулируют парк, и оставаться здесь по ночам нельзя… по крайне мере, еще какое-то время». И к стыду своему он понял, что вместо грусти из-за продолжения разлуки с Джессикой это обстоятельство вызывает у него облегчение.

Точнее говоря, не то чтобы «вместо». Скорее, вместе. Ему действительно все еще хотелось быть с Джессикой — той, которую он знал (или думал, что знает) раньше, той, которой она действительно была когда-то. Светлой и чистой девушкой, мечтавшей лечить людей (тоже ведь, если вдуматься, инженерная задача!) А не беспощадной карательницей, готовой без колебаний устранять любую помеху, независимо от воли и степени вины последней. «С тобой я прежняя», — говорила она. Ага — до тех пор, пока твое поведение меня устраивает. Но если устраивать перестанет… Тюрьма может быть настолько комфортной, что узник может даже не догадываться о своем пленении — пока не попытается выйти.

Он дошел до северного конца озера, пройдя, таким образом, полпути до выхода, когда почувствовал, что у него свербит в носу, и громко чихнул. Брызги вылетели из носа, и Малколм полез в карман за платком, думая, что это сопли от холода. Однако, когда он отнял платок от лица, то увидел в свете ближайшего фонаря кровавое пятно.

Ну то есть не то чтобы большое пятно — так, пятнышко. От напряжения при чихании лопнул сосудик, ничего страшного…

— Значит, так, Джессика? — произнес Малколм вслух. — Ты хочешь, чтобы я вернулся? Ты ведь понимаешь, что если меня тут арестуют, мы можем не увидеться… очень долго?

Само собой, никакого ответа он не получил. То есть мысль, что он должен идти назад, была вполне четкой, но была ли это его собственная мысль или нет? Так или иначе, он повернулся и пошел обратно. Боясь встречи с патрулем, он свернул с аллеи и стал пробираться между деревьями и кустами. Не самое приятное занятие, особенно в темноте; леса Новой Англии — это не южные джунгли, но и там попадаются плотные колючие заросли, сквозь которые лучше даже не пытаться продраться напрямую. Малколм оцарапал щеку и замучился выдирать из цепких объятий то рукав, то рюкзак, несколько раз ему приходилось поворачивать назад, отыскивая другой путь — однако он похвалил себя за осторожность, когда услышал со стороны аллеи шум мотора. Он тут же присел и замер, хотя едва ли кто-то мог разглядеть его сквозь заросли — как и он сам не смог разглядеть медленно проехавшую машину, но это, конечно, могла быть только полиция. Малколм просидел, скорчившись, минут двадцать, опасаясь, что патрульные захотят сделать еще один круг, и досиделся до момента, когда в парке погасили фонари, чей свет, пробивавшийся между ветвями, служил ему ориентиром даже в глубине зарослей, так что выбираться дальше ему пришлось в полной темноте — луна еще не взошла…

Но в конце концов он все-таки добрался до скамейки и устало плюхнулся на нее. Его сердце все еще учащенно билось — и от физических усилий, и, главное, от страха перед полицией. Вполне возможно, что за ночь патрульная машина объедет парк еще не один раз. Правда, с аллеи увидеть человека, лежащего на скамейке, невозможно — спинка его полностью загораживает. Но если он сядет во сне — Рик, помнится, говорил, что он смотрел ноутбук сидя…

Но, по крайней мере, кровь из носа у него больше не шла.

«Надеюсь, Джессика, ты знаешь, что делаешь», — проворчал Малколм, забираясь в мешок.

— Тебя так долго не было, — сказала она из темноты (на сей раз в мире сна царила такая же тьма, что и в реальности). Ее слова не были сказаны холодным обвинительным тоном, каким она говорила о Карсоне, но в них звучал явный и недвусмысленный упрек.

— Но, Джесс, здесь же рыщет полиция! — воскликнул Малколм. — Если они меня застукают, вряд ли просто выдворят из парка. Наверняка захотят проверить, не причастен ли я как-нибудь к убийству, и не знаю, что им удастся накопать…

— Полиция тебе не опасна.

— Тебе легко говорить, — пробурчал Малколм и тут же устыдился своих слов. «Ну да, тебя-то не арестуют, ты всего-навсего мертва…»

— Когда ты здесь, они не смогут преодолеть ограду. Кстати, давай уже поднимем какую-нибудь комнату. Лучше ту, что с камином.

— Да, — Малколм нашарил пульт. Стены дома поднялись от земли и остановились на нужном этаже. В камине справа от Джессики уже горел огонь, но никакого другого света в помещении не было. Малколм видел ее безупречный профиль на фоне колеблющегося пламени.

— И что им помешает? — спросил он. — Как это будет выглядеть в их мире? Им померещится кошмар? Не думаю, что это остановит офицера полиции. Или… им станет плохо?

— Во-первых, они не заметят, что здесь кто-то есть, во-вторых, у них просто не возникнет желания подойти и проверить.