Джихад. Экспансия и закат исламизма

На международной арене это десятилетие пройдет под знаком ожесточенной борьбы между саудовской монархией и хомейнистским Ираном. Экспорту революции, задуманному Тегераном по примеру французской и русской революций, Эр-Рияд противопоставит политику сдерживания, вдохновленную американским containment [10]Советов времен «холодной войны». В войне, развязанной против революционного Ирана в 1980 году Саддамом Хусейном с благословения монархий Залива и при благожелательном отношении Запада, хозяин Багдада, вождь светской партии, привлечет на свою сторону религию, чтобы лишить своего противника монополии на нее. В свою очередь, Тегеран, чтобы переломить ситуацию в свою пользу, действуя через ливанское движение «Хизбаллах», будет использовать терроризм и брать в заложники западных граждан, начнет чинить препятствия паломничеству в Мекку. Но главной ареной этого конфликта станет Афганистан. Джихад, финансировавшийся в этой стране нефтяными монархиями Аравийского полуострова и ЦРУ, имел явной целью устроить Советскому Союзу, вступившему в Кабул в 1979 году, свой «Вьетнам», который в конце концов ускорит падение Советов. Еще одной функцией джихада будет отвлечение радикальных активистов всего мира от борьбы против американского «большого сатаны» — к которой их призывал Хомейни — и канализация недовольства в направлении СССР. Афганский джихад имел кардинальное значение для эволюции исламистских течений в мировом масштабе. Он стал тем главным «делом», за которое готовы были бороться все исламисты — как умеренные, так и радикалы. В арабском сознании он подменил дело Палестины, став символом перехода от национализма к исламизму. В Афганистане помимо моджахедов из числа местных жителей сражались «джихадисты» из Египта, Алжира, стран Аравийского полуострова, Южной и Юго-Восточной Азии, составлявшие «интернациональные бригады». Прекрасно обученные ведению партизанской войны и жившие в замкнутой среде, они вынашивали свой вариант исламской идеологии, в центре которого лежала идея вооруженной борьбы, сочетавшаяся с крайним религиозным ригоризмом. Вплоть до 1989 года саудовские, пакистанские и американские спецслужбы сохраняли уверенность в подконтрольности им этих бородатых «Freedom Fighters», [11]участвовавших в «великой битве» с советской «империей зла», что в глазах самых горячих приверженцев дела исламизма составляло альтернативу иранской революции. В том году исламистское движение достигло своего апогея: в палестинском восстании — интифаде — гегемония ООП была поколеблена движением «Хамас»; в Алжире — пионере тьер-мондизма [12]— зародился Исламский фронт спасения, который одержит безоговорочную победу на первых с момента завоевания независимости свободных выборах; в Судане военный переворот сделает хозяином страны исламистского идеолога Хасана ат-Тураби. В Афганистане уход Красной Армии ознаменовал победу джихада и его саудовских покровителей, в то время как Хомейни, вынужденный подписать перемирие с Ираком, компенсировал неудачу с экспортом иранской революции знаменитой фетвой,призвавшей к убийству Салмана Рушди. Этим жестом он символически распространил пространство ислама — умму —на западный мир, начиная с Западной Европы: британский подданный Рунши был объявлен заслуживающим смерти в силу приговора, вынесенного ему иранским аятоллой. В тот же год ношение исламского платка школьницами-мусульманками во Франции вызвало общенациональную дискуссию, которая свидетельствовала о влиянии исламистских движений на молодое поколение детей иммигрантов. Тогда же падение Берлинской стены — прелюдия к падению коммунистической системы — позволило уммеполитически выйти за пределы «железного занавеса», вбирая в себя новые мусульманские государства Центральной Азии, Кавказа, а затем и Боснию в самом центре Европы. Наконец исчезновение социалистического мессианства высвободило утопическую нишу, которую исламизм казался способным занять. Но сознание неудержимости своей экспансии, свойственное в то время этой идеологии и движениям, ее разделявшим, опиралось на очень хрупкий социальный фундамент. Союз бедной городской молодежи и набожных средних классов, скрепленный интеллектуалами, разрабатывавшими исламистскую доктрину, не выдерживал затяжной борьбы с правящими режимами. Последним удавалось всё более успешно настраивать фракции движения друг против друга, выставляя напоказ антагонизм их реальных интересов, скрывавшийся за общим, но слишком неконкретным желанием создать исламское государство и ввести шариат.