Джихад. Экспансия и закат исламизма

Октябрьская война 1973 года сыграла решающую роль в развитии консервативного исламизма саудовской закваски. Она привела к непредвиденным значительным изменениям в судьбах мусульманского населения Западной Европы. Взлет цен на нефть выразился в двузначной цифре инфляции, привел к внезапному и массовому росту безработицы, коснувшейся в первую очередь неквалифицированной рабочей силы. Рабочие-иммигранты стали ее первой жертвой. Европейские правительства приняли постановления по ограничению иммиграции в надежде снизить уровень безработицы, рассчитывая, что те, кто оказался без работы, вернутся на родину, а замены им не будет. Однако эти меры возымели обратный эффект: большинство иностранных рабочих, взвесив все за и против, осмыслив все превратности безработицы в Европе и ее безысходность у себя дома, решили, что выгоднее оставаться в Европе, избрав ее своей новой родиной и ознаменовав этот выбор созданием семьи. Буквально за несколько лет это население, в котором раньше преобладали мужчины, было разбавлено представительницами слабого пола. В семьях иммигрантов было уже много детей, прибывших в страну в младенческом возрасте или рожденных в стране после 1973 года. В конце 80-х годов, будучи гражданами данного государства или имея законную возможность получить гражданство, они составят первое поколение молодежи мусульманского вероисповедания, родившееся и получившее образование в европейской стране, говорящее на языке данной страны и знакомое с национальной народной культурой.

Становление ислама в Европе с момента начала обоснования мусульман на новом месте жительства после октябрьской войны 1973 года и до 1989 года в значительной степени определялось политической [пропуск стр. 196, 197].

В европейском исламе этих лет исламистская интеллигенция была представлена студентами из стран мусульманского мира. Некоторые из них посвятили себя проповеднической деятельности и прозелитизму, но им было трудно перетянуть на свою сторону иммигрантов-рабочих или безработных, с чьим жизненным опытом они не были знакомы. Первое поколение испытывало тяжесть эмиграции и ее последствий. После 1973 года оно жило под постоянной угрозой сокращения рабочих мест «синих воротничков» (разнорабочих) и было озабочено тем, как дать образование своим многочисленным детям, впитывавшим культуру, практически непонятную их родителям. В религиозном плане для этого поколения пиетистские формы ислама были более привлекательны, нежели активисты, выступавшие за исламское государство, поносившие как безбожников правителей своих стран и представлявшиеся источником всевозможных беспорядков.

Положение изменилось в 1989 году с выходом на сцену поколения ассимилированных в европейской среде и достигших зрелости детей из семей иммигрантов. Это поколение столкнулось с многочисленными социальными трудностями. Доступ на рынок труда был им перекрыт, к тому же нельзя сказать, чтобы они очень блистали успехами в школе. Впервые на европейской земле в этой среде стало проходить становление неимущей городской молодежи мусульманского вероисповедания. Молодые люди будут более внимательно, нежели их родители, прислушиваться к речам радикальных исламистских активистов. Последние — студенты из стран Магриба, Ближнего Востока, Турции, Индии, Пакистана — находились в том же возрасте, располагали богатым интеллектуальным капиталом, хорошо владели языком и прекрасно знали обычаи и нравы своих стран. Хотя дети иммигрантов имели о них весьма смутное представление, тем не менее они слушали с огромным интересом рассказы о родине предков, с удивлением открывая для себя в некоторых деталях повествования знакомые им с детства истории, свидетельствовавшие об общности их генеалогических корней с покинутой родиной. Успех исламистской идеологии в молодом поколении объяснялся также несбывшимися надеждами 80-х годов. Во Франции движение «СОС-расизм», стремившееся собрать под едиными антирасистскими знаменами все молодежные течения, использованное, кстати, президентом страны Франсуа Миттераном для подрыва позиций Национального фронта и раскола коалиции правых сил, оставило после себя лишь воспоминания о ярких выступлениях, лишенных, однако, социального наполнения. Движение «бёров» (на жаргоне «верлан» — перестановка слогов reubeu,«араб»), пытавшееся сформировать особое самосознание молодых французов магрибинского происхождения на базе их двойной культурной принадлежности, быстро обнаружило свою ограниченность, способствовав в первую очередь возвышению «бёржуа-зии» — узкого слоя образованной элиты. Фактический провал этих инициатив оставил у многих «младших братьев» — «дружков» движения «СОС-расизм» и «бёров» чувство горечи и разочарования в концепциях создания новой идентичности, которые отдавали предпочтение принятию ими ценностей французской культуры и ставили ислам на последнее место.