Джихад. Экспансия и закат исламизма

Таким образом, ниточки террористического насилия во Франции в 1995 году тянулись к заказчикам за границу и опирались на поддержку организаций, в которые входили некоторые молодые исламисты из предместий. Таким образом, несмотря на участие нескольких десятков из них во всей этой скоординированной террористической операции, она не была связана с более широким движением реисламизации, которое происходило в тот период в этой среде. Его организации и лидеры держались в стороне от алжирских дел Террористические операции не ставили своей целью поднять молодежь на восстание, но стремились использовать отдельных ее представителей для нанесения ударов по французскому государству во имя алжирских политических интересов. Провал этой попытки, ликвидация подпольных сетей и катастрофический имидж воинствующего исламизма, созданный во французском обществе террористической волной, сильно помешал дальнейшему развитию движения во Франции среди молодежи магрибинского происхождения. Так, представлявшие его организации, стремившиеся возглавить социальное движение исламистской направленности, столкнулись с непосильным для них давлением и встали перед дилеммами, которые они не смогли разрешить. Прежде всего доверие к ним со стороны французских властей, перед которыми они выставляли себя гарантами общественного порядка, способными осуществлять религиозный патронаж над молодежью, сильно пошатнулось: они оказались неспособными предотвратить переход к терроризму отдельных лиц, пусть немногочисленных, но вращавшихся вокруг этих организаций. Общинный контроль, который они брались обеспечить, оказался неэффективным или малопродуктивным в ситуации, когда общественному порядку был брошен серьезный вызов. Более того, события 1995 года вызвали массовое осуждение французского населения магрибинского происхождения. Люди возмущались терактами, повлекшими человеческие жертвы, и не соглашались с тем, чтобы исламская вера служила оправданием террора; к тому же подобное насилие грозило разрушить с таким трудом налаженные связи иммигрантов из Магриба и их детей с французским обществом в тот момент, когда, несмотря на все прежние трудности, интеграция стала обретать черты реальности. [395]В результате от исламистских организаций, борьба которых за ношение платка в школе прежде могла вызывать определенные симпатии, отвернулись те, кто отныне видел в них виновников смуты, грозившей перерасти все границы. Наконец, в глазах самой молодежи из бедных кварталов, восхищавшейся Халедом Келькалем и возмущавшейся обстоятельствами его гибели, безысходность насилия не создавала стимула к тому, чтобы вновь вставать на этот путь. Более того, исламистские организации столкнулись с проблемой доверия к ним со стороны собственной паствы, так как даже старейшие из них за десятилетие своего присутствия не сумели реализовать свой социальный проект. Успехами конца 80-х годов они были обязаны тем, что к тому времени активность движения беров и антирасистской организации «SOS Racisme» — много обещавших, но мало что выполнивших из обещанного, — сошла на нет. Воспользовавшиеся общемировым развитием процесса реисламизации, достигшего своего пика в 1989 году, они заработали политические дивиденды на «делах о платке», на борьбе с токсикоманией и на создании институтов по подготовке имамов (которые позволили им получать пожертвования из стран Аравийского полуострова). Но, несмотря на это обещающее начало, их, как и светские антирасистские движения, на смену которым они пришли, постигли те же неудачи: в конечном счете они не смогли предложить ничего существенного в плане облегчения социальной интеграции, доступа на рынок труда и карьерного роста. Общинный дух, который они защищали, свелся к религиозной сакрализации замкнутой жизни в кварталах. Сам исламистский дискурс, ставший очень модным в начале 90-х годов благодаря нескольким харизматическим проповедникам (сумевшим соблазнить также отдельных профессоров, журналистов и духовных лидеров), утратил притягательность новизны и не мог опираться на социальную базу. Это разочарование стало особенно ощутимым с того момента, когда Союз исламских организаций Франции (СИОФ), который сделал свои ежегодные конференции, проводившиеся в Бурже на Рождество, символом собственной влиятельности — на эти встречи, широко освещавшиеся в прессе, собирались тысячи молодых мусульман, — был вынужден с 1997 года отказаться от их проведения в установленный день. [396]Количество их участников сократилось, а затраты на организацию мероприятия стали слишком высокими. К тому времени во главе организации встали деятели марокканского происхождения, дискурс которых своей исключительной умеренностью [397]способствовал размыванию имиджа этой организации, как и Национальной федерации мусульман Франции (НФМФ), которую также возглавляли лидеры, пользовавшиеся симпатиями Рабата.