Джихад. Экспансия и закат исламизма

Правда, прямой эффект от деятельности этого авангарда оставался невелик. Так, во Франции «студенты, верные линии имама», в основном иранцы, тщетно пытались привлечь на свою сторону иммигрантов из стран Магриба. Они призывали их превратить социальные конфликты начала 80-х годов, в частности в автомобильной промышленности, в джихад на стороне Хомейни против западного Сатаны. Из-за отсутствия единой культуры и влияния в рабочей среде эта их попытка свелась к нескольким кампаниям по раздаче листовок у проходных бастовавших заводов. В декабре 1983 года основные активисты были арестованы и высланы из страны. Всё это происходило на фоне насилия между различными фракциями иранской общины, которые устраивали сражения на улицах и станциях парижского метро. Гораздо более значимым был другой результат этого прозелитизма: в общественном мнении и сознании отдельных руководителей проявления ислама стали ассоциироваться с пертурбациями иранской революции. Поэтому французское правительство, столкнувшись с явлением, которое оно плохо понимало, осенью 1982 года передало управление и надзор над исламом (в стране проживало, в частности, два миллиона магрибинцев) алжирским властям, взявшим под свой контроль Большую Парижскую мечеть. [567]

В Соединенном Королевстве радикальная группа проирански настроенной интеллигенции из пакистанской диаспоры объединилась вокруг журналиста Калима Сиддики, основателя Мусульманского института. Он стал инициатором экстремистских акций, привлекших внимание прессы: в частности, пo свежим следам дела Рушди 1989 года Калим Сиддики приступил к созданию британского «Мусульманского парламента», призванного заменить собой Вестминстер. Но и в этом случае слабость движения, объединившего немногочисленных радикальных интеллектуалов, к которым основные авторитеты британского ислама — выходцы из пакистанских медресе — относились с подозрением, не позволила иранской исламской революции завоевать здесь много сторонников — эффект моды и новизны остался в прошлом. [568]

В странах Черной Африки молодые интеллектуалы, в основном хорошо образованные, увидели в тегеранских событиях возможность поколебать позиции традиционного ислама братств, который они осуждали при всем своем критическом отношении к европейской современности, ассоциировавшейся с колониализмом и империализмом. Так, в начале 80-х годов в Сенегале имел место всплеск исламизма, напрямую связанный с возвращением из Ирана молодых интеллектуалов, виднейшие из которых принадлежали к младшей ветви семейства Ньясенов — марабутов из братства Тиджанийя. Один из них в январе 1984 года основал франкоязычный пропагандистский журнал, название которого на языке волоф — «Валь Фаджри» («клянусь зарей», от арабского фаджр) —«это лозунг, властно утверждающий наступление сияющей зари после долгой мрачной ночи, царящей в мире со времени ухода Пророка Мухаммада (…). За четыре года ситуация коренным образом изменилась! Слава Богу! Лицо мира изменилось, самые основы человечества были потрясены с тех пор, как проект создания исламского общества предстал не только в качестве осуществимой идеи, но и как альтернатива другим проектам общественного устройства». [569]В журнале можно было встретить отрывки из произведений Хомейни, статьи в защиту Ирана в его войне с Ираком, рассуждения о единстве шиитов и суннитов, а также резкие выпады против Саудовской Аравии и Организации Исламской конференции. (Типичный заголовок: «На заседании ОИК Египет принят в ее ряды: помойка принимает мусор». [570]) Брат основателя журнала, обосновавшийся в городе Каолаке, на юго-востоке от Дакара, получил прозвище «Каолакского аятоллы» за свои страстные проповеди, в которых обличение французского империализма — он публично сжег французский триколор — сочеталось с обличением традиционного ислама как пособника этого империализма. [571]Однако против этих инициатив, вскоре вызвавших негативную реакцию государственной власти [572]и просаудовских кругов, единым фронтом выступили марабуты, интересы которых были поставлены тем самым под угрозу. Молодым исламистам не удалось предложить конкретной альтернативы формам социальной интеграции, доступа к материальным благам, которые предоставляли религиозные братства своим последователям и ученикам-талибэ в обмен на их послушание. Несмотря на финансовую помощь, оказывавшуюся Ираном некоторым из радикальных движений, им не удалось сохранить первоначального энтузиазма своих сторонников среди молодежи. Некоторые лидеры и интеллектуалы этих движений были приняты в братства и стали частью местного исламского истеблишмента, который еще недавно они так яростно критиковали. Другие с успехом превратили свои политические предприятия в процветавшие коммерческие фирмы. «Валь Фаджри», некогда радикальный исламистский журнал, с 1994 года сделался благопристойным ежедневным изданием либерального толка, которое имеет собственную радиостанцию, он-лайновые серверы и частный телеканал. [573]