Джихан-2

Князь безошибочно рассчитал момент, когда спиртное подействовало. Он подошел к папе, положил ему руку на спину.

— Сергеич, тут некоторые мои бояре боятся в город идти. Они говорят, что с нечистью сражаться бесполезно. Да и грех это. Просвети нас, архивариус, откуда нечисть пошла и почему ее бояться не надо.

— Это можно, — ответил отец. — Мне бы к огню поближе.

Папа явно достиг той стадии опьянения, когда все окружающие кажутся милыми и симпатичными. Ему очень захотелось поведать своим новым друзьям и всему миру нечто особенное. Он поднялся и покачиваясь двинулся к огню. Его с почетом усадили поближе к костру. Мне пришлось перебраться вместе с ним и поскольку место было только одно, встать за его спиной. Народ сгрудился вокруг, лязгая металлом доспехов.

— Я вам прочту то, что наш Пророк Господень написал об этом, — торжественно изрек отец.

— А… — разочаровано протянул кто-то сзади. — Мы книгу Преподобной с первого класса приходской школы заучивали наизусть.

— Кто сказал? — грозно поинтересовался князь. — Вывести вон!

Кого-то вытолкали из круга. Отчетливо раздался звук поджопника. "Иди-иди, недоросль" — напутствовали изгнанного. — "С тобой Ромка в люди ходить — сраму не оберешься".

По голосу это был Дуболомов — средний, первый боярин в свите князя, Повелитель Огня. Он был обучен обращению с жаробоем, и на время походов владел одним из антикварных джаггернаутов княжеского арсенала.

— Это написано Иваном Волковым, — с деланой скромностью сказал папа. Он явно наслаждался вниманием такого числа людей. Потом, выждав, пока шум утихнет, продолжил. — Написано им самим, для самого себя. И, соответственно, безо всякого религиозного дурмана Преподобной.

Мне вдруг стало страшно. Не хватало, чтобы папу прокляли в церкви. Но пьяному море по колено. Папа достал из сумки расползшуюся пластиковую папку, в которой оказались листы бумаги, заполненные рядами четких и правильных букв. Должно быть текст бы напечатан в те времена, когда еще работали компьютеры. Отец перелистнул изрядное количество страниц и начал заплетающимся языком:

"… Весна того года была на удивление дружной и скоротечной. В апреле стало по летнему жарко. Воскресным днем я валялся в ванной, изнывая от жары, как вдруг позвонил Василий. Я вылез из воды и оставляя мокрые следы на линолеуме, подошел к телефону.

— Привет Волчара, — приветствовал он меня. — Как жизнь?

— Плавлюсь, — ответил я. — Хотел в этом году кондиционер поставить, но вот не успел. Жара опередила.

— Можешь не тратится, — сказал он мрачно.

— А что так? — поинтересовался я. — Завтра конец света?

— Типа того, — ответил он. — Вот, послушай.

В трубке что-то зашипело, и на фоне помех вдруг раздался сигнал, похожий на незатейливую и печальную мелодию отбоя исполняемую на горне.

Мне почему-то вдруг стало безумно жаль себя. Вдруг отчетливо прорезали звуки, на которые на обращал внимания: шелест шин по асфальту, чирикание птиц, детские голоса. Сквозняк, который весело раскачивал занавески, показался ледяным арктическим вихрем.

— Что, учишься играть на трубе? — попытался пошутить я.

— Этот сигнал неделю назад назад поймали в Павлово, а вчера у нас в Троицке. Сегодня он опять повторился. Я прокрутил его тебе ускоренным в 10 тысяч раз. Биологи в шоке от падения активности митохондрий. Шеф приказал убрать с сайта данные по геомагнитному фону. А что по твоей части?

— Мы же надомники-лохотронщики, лженаукой занимаемся, — не удержался я, напомнив кандидату наук его наезды. Но преодолев себя, ответил по существу: — Второй день мои датчики поля ловят скачок потенциала. Происходит это примерно в одно и тоже время, примерно в 12 часов дня. Что-то около 11 часов 55 минут вчера и 11 часов 57 минут сегодня.

— И ты… — выдохнул в трубку Громов. — Судный день пришел…"

— Андрей Сергеевич, — прервал папу князь, кое-как оправясь от шока. — Людям не интересно. Ты своими словами. И не так издалека. Иначе мы тебя до утра слушать будем.

Папа и сам, похоже, понял, что наделал. Он публично читал сверхсекретный документ из спецхрана, взятый им для проработки экспедиции в Мертвый Город. Документ, в котором черным по-белому написано, что никакой Иван Волков не пророк, не избранник Божий. И все было совсем не так, как пишет Преподобная. Отец даже протрезвел от испуга.

Но он сообразил, что показать страх и досаду — верная дорога к церковной анафеме. Князь, вопреки обыкновению, дал ему дельный совет.

Папа не спеша поднялся, сунул рукопись в сумку и продолжил импровизируя на ходу и подделываясь под церковного проповедника:

— Божии мельницы мелют медленно. Оттого, после неслышного людям трубного гласа прошло еще четыре месяца, прежде, чем беда предстала во всем своем безобразии. В один день 13 августа, плоды земные, скотина и птица налились ядом, от которого вымерли целые сельские регионы. Бедствие почти не коснулось Москвы. После случаев отравления продуктами с рынка, город перешел на свои складские запасы. В городе исчезли бродячие кошки и собаки, звери в зоопарке впали в спячку. К началу октября, синдром Х перекинулся на людей.