Джим Хокинс на острове с сокровищами

Вскоре все юнги успокоились и принялись готовиться ко сну, и лишь Клоп недовольно бухтел в своём уголке, устраиваясь на новенькой циновке что подарил ему Джим, ибо пришла его очередь спать на полу: «Всё равно — на воле лучше! Сами себе господа, Джентельмены Удачи, почти как Джентельмены Прирождённые… и денежки, тоже. Как такая жизнь годами в прислуге у матросни, так лучше месяц в славе и роскоши — вот моё мнение!»

Хокинс вынужден был признать что он согласен со своим младшим товарищем и пожалуй, если бы был хоть один процент возможным, и сам рискнул — попытался захватить «Саффолк», пускай даже и смешной ватагой «пороховых мартышек».

Ночью подростку снились странные пираты: одноногие на костыле или однорукие, с крюком вместо руки.

Они указывали ему на горизонт и кричали: «Адмирал Хокинс — веди нас в бой с индийскими мандаринами и китайскими апельсинами! Разграбим их «корабли-дворцы» и захватим миллионы цехинов, для гульбищ в кабаках Бристоля!» Мальчик злился и указывал что они его путают, но потом махнул рукой и отправился с новыми подчинёнными куда то вдаль…

За последующие десять дней стоянки на Мальте, рана Джима потихоньку стала затягиваться и вскоре он сам, при помощи тонкого сапожного шила — смог слегка пробить корку гноя на ней и выдавливая понемногу, почти полностью убрать нарыв с руки.

Ещё через три дня рана уже почти что совершенно не болела и подросток уверился в правильности того лечении что Клоп узнал от офицеров, на небольшой вечеринке на борту судна, по прибытии эскадры на остров.

В тот день когда Хокинс окончательно удостоверился в силе раки и решился ею как следует запастись, а для этого было сгворено, с остальными юнгами, немного обнести кого из пьяных моряков, которые в подобном состоянии регулярно доставлялись шлюпками на борт «Саффолка»: как английских, так и греческих или неаполианских, которых, с негласного разрешения местных властей — было разрешено набирать подобным образом в экипажи судов британской военной эскадры.

Нередко именно юнги тащили, по указке офицера, новоприбывших невменяемых мужчин в кубрики и трюмы, и по пути могли легко обчистить карманы или взять какую одежду, в полутьме корабельных проходов и трапа.

Так вот, в тот день когда было решено вновь пополнить запасы «огненной воды эллинов», перед обещанием скорого отплытия в Вест Индию — и прибыла партия мальчишек с берега: все загорелые и щуплые, даже более заморыши чем те что были юнгами ранее. И их, всей оравой в два десятка душ — кинули сразу же в кубрик к нынешним юнгам корабля.

Тут же случилась и потасовка: один из старшаков отвесил наступившему ему на ногу новичку «островитянину» подзатыльник и тот немедля ответил боданием обидчика в голову. Новенькие достали какие то осколки лезвий из карманов и принялись ими размахивать, постоянно тараторя и визжа, словно бы умалишённые.

— Черти! Режьте чертей!!! — орал кроха Клоп и прятался в укромном углу кубрика, считая что сейчас что то и начнётся.

Джим первым сориентировался среди «старых» юнг и сорвав свой гамак кинул его в сторону галдящей оравы пришлых мальчишек, теснившейся компактно возле двери помещения кубрика.

Пока новички истерично сбрасывали с себя полотнину, Хокинс двумя ногами прыгнул в первого стоящего к нему «пришлого» и сбил того с ног. Свалившийся потянул на пол ещё пяток новичков.

Теперь, когда в отряде «пришлых» образовался условный «коридор», уже старшаки и кто из группы самого Джима, перешли к атаке и начали, предварительно что метнув во врагов, атаковать их ударами рук и ног.

Схватка продлилась не более трёх минут: юнг южан избили и пинками отбросили к переборкам. Потом Джим, показывая на увесистый нож в своей руке, и указывая знаками на такие же, в руках кое кого из старшаков за его спиной — стал спрашивать кто из новеньких понимает по английски.

К его изумлению неожиданно выяснилось, что почти все прибывшие худо-бедно но говорили на языке его родины: большая часть из новых юнг были беспризорниками из порта — детьми рыбаков или безвестных моряков флотов, заходивших в порт и частенько подрабатывали доставкой рыбы английским морякам и торговцам, и обеспечением «досуга», в том числе и со своими матерями или сёстрами, сошедшей на берег корабельной братии.

Кого из них, как и самого Хокинса, продали родители — желая избавиться от лишнего рта в нищей семье и немного подзаработать. Кто сам согласился, считая что на английском судне ему будет хоть чуток сытнее, чем вечная жизнь впроголодь в порту.

Многие из новеньких уже были знакомы ранее и решили совместно противостоять атакам будь кого на корабле, что бы закрепиться в коллективе на привилегированном положении.

Джим предложил «договор»: новенькие соблюдают неписанные правила кубрика юнг, за это их не бьют и не пытаются унизить. Просто молчаливо принимают в коллектив «пороховых обезьян» судна.

Он объяснил что беспредела никто допускать не намерен, но наказания за нарушения — будут.